Записки работника уголовного розыска - [2]

Начинаем беседу с Шустовой:

— Где работаете, чем занимаетесь?

— Нигде не работаю. После расторжения первого брака вышла замуж вторично. Второй муж — офицер — погиб на фронте. Получаю пенсию. Жизнь посвятила воспитанию дочери. Живем мы скромно, много ли нам надо. Изредка помогает первый муж. Он скорняк, портной, хороший сапожник. Зарабатывает неплохо, принимает заказы на дому. Очень любит дочь, не забывает ее.

— Что же вас заставило заняться скупкой облигаций?

— Это случилось впервые. Что меня толкнуло — даже объяснить не могу. Дочь заканчивает институт. Думала, вдруг облигации попадут в тираж выигрышей, сделаю ей хороший подарок.

Но мы-то знали, что это у Шустовой был не первый случай.

Решили произвести обыск. С трудом получили у прокурора города разрешение.

И вот мы у нее дома. Ирина нашему посещению удивлена. «Доченька, родная! Я погубила тебя и себя», — кричала и плакала навзрыд мать. «Мама, мама, что случилось?» — спрашивала Ирина. Как могли, успокоили их, пригласили соседей-понятых. Обыск начался. Внимательно осмотрели комнату, кухню, шифоньер, комод, этажерку с книгами. Ничего.

Шустова повеселела. В наш адрес посыпались упреки: «Зачем вы нас, честных людей, позорите? Я жена погибшего офицера-фронтовика. Что бы он сказал вам? Вы и на фронте-то, наверное, не были». Видим, что ее слова вызывают сочувствие у понятых.

И тут капитан Сабачук предлагает вскрыть порог двери, соединяющей сени и кухню. Он в обыске участия не принимал, имел специальное поручение: внимательно наблюдать за поведением Шустовой и ее дочери. Иван Трофимович заметил, что Шустова старалась загородить дверь в сени, даже садилась на порог.

Решили вскрыть, принесли топор. Хозяйка неожиданно упала в обморок. Вызвали «скорую помощь». Когда порог вскрыли, там оказались облигации различных займов на сумму более 200 тысяч рублей и деньги — около 30 тысяч рублей.

Медицинские работники, прибывшие по вызову, хотели оказать помощь Шустовой. Но помощь не потребовалась. Обморок был обычной симуляцией.

Обыск окончен, протокол подписан Шустовой и понятыми. Последние озадачены. Они впервые встретились с таким человеком. Тогда-то мы и объяснили Шустовой, что многие из нас воевали, а, демобилизовавшись из армии, пошли на работу в милицию, чтобы искоренять зло.

Шустову и Ирину доставили в управление милиции. Предстоял долгий и серьезный разговор.

«Зачем занимались скупкой облигаций?»

Дочь ничего не знала. В ее непричастности к делу мы убедились. Зато мать пояснила, что этому ремеслу ее научил первый муж — Петр Саввич. Решили рискнуть и провести в его доме обыск. Оперативную группу работников милиции возглавил начальник отделения Алексей Васильевич Носов. Искали долго, и вдруг за плинтусом обнаружили вклад на предъявителя на сумму 25 тысяч рублей. Вскрыли другие плинтуса и обнаружили около ста тысяч рублей.

О результатах обыска было доложено начальнику областной милиции. Его решение: усилить оперативную группу, продолжать искать ценности. Распоряжение пришлось выполнять мне.

Беседую с Шустовым в одной из комнат, где обыск закончен. На столе пачки денег.

— Петр Саввич! Откуда у вас такая крупная сумма денег?

— В армию меня по состоянию здоровья не призвали. В годы войны выделывал меха, шил костюмы и платья, обувь. Продавал на рынке. А ведь вы знаете, какие цены были в войну. При денежной реформе в 1947 году мне удалось с помощью друзей значительную сумму денег обменять на новые. Кроме того, перед реформой я купил много дефицитных промтоваров и золотых изделий, которые затем продал.

— Почему же вы деньги прятали?

— Ну, это мое дело, где хранить свои деньги.

— А вот ваша бывшая супруга Лидия Титовна утверждает, что вы научили ее скупать облигации и сами неоднократно передавали ей пачки облигаций на крупные суммы.

— Пусть она не лжет и не клевещет на меня. Я знал, что Лидия изредка скупает облигации, предупреждал ее о последствиях и уголовной ответственности за эти действия, обещал помочь ей сделать хороший подарок дочери после окончания института.

Продолжили обыск. В различных закутках дома нашли еще крупную сумму денег. Но облигаций нет. Решили осмотреть надворные постройки. Развалили поленницу дров, обнаружили пять тетрадей с записью номеров облигаций разных займов.

Снова вопрос к Шустову:

— Где облигации?

— Этим делом не занимаюсь, ничего не знаю.

Внимание участника обыска старшего лейтенанта Семеновского привлекло поведение жены Шустова. В ответ на нашу просьбу укоротить цепь злобной овчарки, она закрыла ее в будке. Предложили закрыть собаку в сарае. Отвечает:

— Она и так никого из вас не тронет. Не буду убирать. Если надо — сделайте это сами.

— Что, собаки вам не жалко? Ведь мы вынуждены будем ее пристрелить.

— Стреляйте. Ответите за это!

Просьбу нашу выполнил Миша, 14-летний сын Шустова. Будку осмотрели, сдвинута в другое место. Грунт под будкой мягкий, податливый. На метровой глубине обнаруживаем 8 бидонов из-под мороженого, а в них — облигации. Их очень много. Пришлось для описи вызывать женщин, работающих в управлении милиции, и студенток финансово-кредитного техникума. Писали двое суток.