Записки озабоченного (Гормональный репортаж) - [2]

— Твою мать. Вторые трусы за ночь меняю…

На физ-зарядку мы выскакивали с заспанным рожами и с до звона натянутыми в паху штанами. Как будто у каждого там по антенне или ракете ближней дальности. Очень забавная картинка. Гвардейская рота с взведенными боеголовками наперевес. Видели бы нас женщины…

А между тем ребята поговаривали, что нам дают в каше или в компоте специальное лекарство от стоячки. И никому это не нравилось:

— А вдруг навсегда импотентами станем?

Переволновавшись, мы в конце концов отловили рядового санбрата и приперли к стенке:

— Дают нам чего или нет?

Тот на святой маме поклялся, что ничего в армейский котел не подсыпают, и не подмешивают. Даже наоборот — не докладывают: мяса там, фруктов.

Но должно же было командование с нашим возбуждением бороться? Мы ведь все нервные становимся, вместо инструкций картинки с порнушкой поглаживаем. У меня лично в блокноте было фото Мерлин. Каждый вечер перед сном я целовал ее. И каждую ночь Мерлин снилась мне.

Кто-то из ребят предположил:

— Да, начальство, наверное, лекарство это антистоячное давно пропило. А нам По другому охоту отбивают — строевой подготовкой.

Все согласились:

— Точно. Поэтому на плацу часами мурыжат. Чтобы мы не маялись озабоченностью, а то другого-то смысла в маршировке и нет вовсе…

Потерли ноги:

— А толку? Мозолей набили, а баб, кажется, только еще больше хочется.

Почесали между ног:

— Конечно, побегал там, попрыгал, помаршировал и — кровь разогнал, как на центрифуге. Вот елда и встает насмерть…

Покурили:

— Да, а по первому году, как-то не очень и хотелось…

— Тогда только бы поспать, поесть. Какие бабы…

— А теперь…

— А в других армиях, говорят, о солдатах больше заботятся. По пятницам водят в бордели в приказном порядке. Прикиньте. Выстраивают с утречка и: «Первая рота на культпоход в публичный дом становись! Сержантам раздать презервативы…»

— Эх…

— Ух…

Но армейское воздержание однажды закончилось. Я вернулся к гражданской жизни. К женщинам и девушкам.

Но, конечно, и на «гражданке» были перерывы. Обычно очень короткие. Поссорился с одной. Уложил другую. И в институте, и после. И до моей неудачной студенческой женитьбы. И после. Так или иначе я жил то с одной, то с другой, а то оказывался и вовсе без женщины. Вдруг. Как сейчас.

Я задумался. Вот это очередное мое одиночество, кажется, слишком подзатянулось. Потому как неделя без женщины — отдых, расслабон. Но две недели — это уже, братцы мои, озабоченность.

Глянул на календарь. Да, Зойка — моя последняя подружка — ушла именно две недели назад. И я лежу один. В полной боевой готовности. В выходной день. А подо мной никого.

Посмотрел на большой портрет, висящий на стене:

— Какая досада. А, Мерлин?…

Ее фотографию — такую же, что была у меня и в армии, но гораздо большего размера — я вырезал из какого-то журнала, вставил в рамку. И мы зажили с Мерлин в этой квартире вместе. Моим приходящим подружкам не очень нравилось такое соседство. Кто-то даже пытался протестовать. Мерлин снимали и прятали в шкафу, запихивали в мусорное ведро. Но подружки рано или поздно исчезали. А Мерлин была со мной всегда.

Я кивнул ей:

— Что же делать?

И вспомнил анекдот своего приятеля Казимира:

«Мужик со своей некоторое время не виделся, и вот встречаются. Она его спрашивает:

— Дорогой, расскажи, как ты по мне скучал.

А он ей отвечает:

— Как, как, руками…»

Да, есть, конечно, простейший выход: суходрочка, онанизм, мастурбация это уж как кому нравится называть. Суть одна — облегчение, снятие озабоченности. Но, увы, ненадолго. Мастурбация такой же эрзац, как и поллюция. И женщину через полчаса захочется опять. Непременно. Ведь секс — это больше, чем просто извержение огненного шара. Это сладострастный напряженнейший поток мыслей, запахов, ощущений, захватывающий тебя, уносящий в невесомые небеса. И получить полноценный оргазм можно только с помощью женщины, а не ее заменителя — поллюции, мастурбации, резиновой куклы. Если тебя, конечно, волнует именно слабый пол, не сильный.

Мне показалось, что Мерлин смотрит в сторону окна. Намекает, что за ним есть кто-то полезный мне?

Я подошел к окну, глянул вниз. Да, во дворе вполне можно приглядеть годных к употреблению особей.

Так… Две старушки выползли на лавочку — не в счет. А вот идет молоденькая в пальтеце:

— А кое-что под пальтецом мы держим…

И та ничего, хоть и с мусорным ведром в руке. Тару можно отставить. И этим, этой… «Шанелью» попшикать…

Эх, какая вон та, под ручку с мужиком задком выписывает — очень, очень, очень. Как ему подфартило. Сейчас приведет в квартиру, напоит кофеем или портвейшком, разденет, уложит и вложит…

Может быть он с ней пять минут назад на улице познакомился? May be («может быть»). Но я не побегу сейчас на улицу приставать к бедным женщинам. Они ведь выползли из своих убежищ утром выходного дня явно не с целью удовлетворения гормональнопереполненных мужиков.

Затушив очередную сигарету, я берусь за записную книжку — есть женщины в наших московских округах: Западном, Северном, Восточном и Южном. Хотя романы все давно окончены, и видеться надолго ни с одной не хочется, но на часок-другой никуда не денешься, придется. А потом снова простимся.