Записки офисной крысы - [2]

В кабинет заскочила Наташка.

– Наталья, – строго сказал Анатоль, – сходи на склад и проверь, там ли паровой котел, что привезли нам наши шведские партнеры два года назад.

Наташка растерянно заморгала:

– Так его ж еще позапрошлой весной к Вениамину Львовичу на дачу…

– Веньямьин Львовьич? – встряхнулся Ларе.

– Она говорит, что Вениамин Львович уже интересовался судьбой этого котла, – пояснил я. – Тоже очень беспокоился.

А Анатоль тем временем, как из базуки, испепелил глупую Наташку огненным взглядом.

– Котла на складе нет, – констатировал он после истребления секретарши.

– Она говорит, что его нет на складе, – перевел я Ларсу трагичную новость, бессильно пожав плечами.

У шведа начала подергиваться щека. Наверное, он счел нас полными идиотами.

– Но мы сделаем все возможное, чтобы его найти, – гордо заявил Анатоль.

– Котел будет найден, он обещает, – утешил я Ларса, и мы отбыли восвояси.

Похищение котла переполнило чашу шведского терпения. На нас посыпались аудиторские проверки. Анатоль ходил мрачнее тучи, хотя его вина была минимальна. Он был третьим по счету директором (его взяли из какой-то котельной) и пришел сюда, когда все основные фонды были уже украдены предшественниками.

Первый директор, Пузанов, уйдя «с позором» через три года после своего назначения, тут же зарыл позор в землю и прорастил из него за одну ночь, как мечтал Буратино, собственный банк. Второй директор продержался еще три года и уехал отсюда с гордо поднятой головой прямо в трехэтажный особняк с видом на залив. Анатолю достались пустые склады и разжиревшие кладовщики. На предприятии торжествовал парадокс, когда у директора была более дешевая машина, чем те, на которых ездили кладовщики.

Анатолю ничего не оставалось, как украсть джип. Кладовщики тут же ответили двумя «фольксвагенами». Анатоль завел себе золотой браслет граммов на сто. Кладовщики стали шушукаться в каптерке, строя планы мести. Сложилась революционная ситуация, из которой бывший истопник вышел с честью, уволив всю стаю кладовщиков вместе с грузчиками. Новое поколение, заселившее каптерку, хотя и воспитывалось Анатолем в строгости и воздержании, подержанными иномарками через пару месяцев все же обзавелось.

Короче говоря, война велась не на жизнь, а на смерть. О ягодниках все давно и думать забыли. И похищенный еще при его предшественнике котел стоял у Анатоля, как кол в горле, не давая развернуться и упрочить победу. Вот и сейчас он бродит по директорскому кабинету в томлении духа.

– Здрасьте, Анатолий Степанович, – приветствую я его.

Анатоль вздрагивает и опасливо косится на Ларса и Эрика. Толстая тетка в углу – очередная аудиторша, нарывшая кучу компромата, закуривает длинную сигарету и шепчется о чем-то с Борей Лыжниковым, личным представителем концерна Ларса в России.

За последние несколько месяцев Борино чувство справедливости обострилось катастрофически. Во всех бедах совместного проекта он склонен винить наш холдинг и лично директора, который сидит тут же и разговаривает по телефону. А ведь еще полгода назад Боря раболепно бегал к Вениамину Львовичу на поклон. Теперь Боря роется в бумагах аудиторши и сокрушенно цокает языком.

Директор кладет трубку и приглашает всех к столу.

– Брат Вениамин! – архаически (это обращение осталось у шведов с прежних романтических времен) произносит Ларе. – Как могло так получиться, что вы заложили имущество нашей совместной фирмы в трех банках одновременно?

Я перевожу, а аудиторша, стряхивая пепел в гостевую – шеф не курит, и у него аллергия на табачный дым – пепельницу, поднимает бровь и гневно сверкает глазами. Боря ерзает на стуле. Это он, видать, подковал шведов насчет результатов аудита.

– Брат Ларе? – хмыкает директор.

Он не совсем понимает проблему. Анатоль смотрит на него преданными глазами.

– Закладывать одно и то же имущество сразу в трех банках – разве это морально? – перевожу я слова вступившего в разговор Эрика.

– Брат Эрик? – опять теряется в догадках Вениамин Львович.

– А что здесь такого? Что здесь такого? – сдают нервы у Анатоля, и золотой браслет звенит кандалами на исхудавшей от тревог руке. – Это обычная практика, обычная практика.

– Он говорит, что все так делают, – вяло бросаю я братцу Эрику.

Тот теряет дар речи и бессильно разводит руками. Отдышавшись, он задает сакраментальный вопрос:

– Так куда ж тогда делись все эти кредиты? От трех банков?

Вопрос повергает директора в глубокую задумчивость, Анатоль исступленно звенит цепью.

– Может, чайку? – неожиданно просыпается во мне хозяйственность, и я выглядываю в приемную. – Валечка, кофе и чай нам, пожалуйста.

Мы пьем чай, аудиторша закуривает очередную сигарету, а шведы обсуждают что-то на родном языке – чтобы я, значит, не понял. После чаепития разговор со стороны шведов приобретает характер грязных домогательств. Их интересует, куда подевались их денежки, кто вообще разрешил брать банковский заем под арендованное имущество, нашелся ли злосчастный котел (а он никуда и не терялся, родимый), как идет закуп у населения дикорастущих ягод и куда испарились ягоды, якобы закупленные в прошлом году…

Через два часа Анатоль вышел из председательского кабинета чисто физическим и крайне изможденным лицом. Управление совместным проектом возложили на Борю Лыжникова, который, казалось, так и рвался стать под седло.