– Душно как! – Валя встает из-за кухонного стола, с грохотом отодвигая от себя пустую чашку. – Невозможно просто!
– Так после горячего чая как не будет душно? – вздыхает тетя Поля. – Лето в этот год вон как жарит.
– А когда оно не жарило? – фыркает Валя. – В Жданове живем, не в Мурманске. Я выйду на улицу подышать.
– Темно уже, не ходи. На балконе подыши, – предлагает тетя Поля, собирая со стола посуду и складывая ее в раковину.
– Да ну, на балконе, – морщится Валя. – Чего я там буду стоять? Кто меня на улице украдет?
– А кто его знает, – усмехается тетя Поля, разжигая газовую колонку, чтобы помыть посуду после нехитрого ужина. – Когда украдут, поздно будет выяснять.
– Ну вот, – отдуваясь, говорит Валя, глядя, как в колонке трепещет синий газовый огонек, – теперь здесь вообще спариться можно. Я возле подъезда посижу, на лавочке, не пойдут далеко. Свежим воздухом подышу.
– Валюша, поздно уже. Я беспокоиться буду, – пытается возразить тетя Поля.
– Чего беспокоиться? – отмахивается Валя. – Немцы точно не придут. Шестьдесят пятый год, слава богу. Не сорок первый.
– Не шути так! – пугается тетя Поля. – Война – дело страшное…
– Знаю, знаю, – перебивает Валя. – Я помню.
– Что ты помнишь? – качает головой тетя Поля. – Тебе тогда два года было.
– И что с того? – хмыкает Валя. – Я из школы знаю. Нам на уроках рассказывали и на классных часах. И в техникуме мы историю партии проходили.
– Вот именно, что проходили, – снова качает головой тетя Поля. – А я ее пережила!
– Кого? – хихикает Валя. – Историю партии?
– Типун тебе на язык с твоей партией! – ворчит тетя Поля. – Войну. Сестричку свою родную схоронила – мамку твою. А отца твоего и хоронить не довелось: загинул бедный неизвестно где на фронте.
– Я помню, – кивает Валя. – В смысле, знаю. Да только к чему мы вообще про эту войну? Я же не воевать ухожу, а на лавочке возле подъезда посидеть. Там фонарь горит, на подъезде. Не украдут. Все, побежала. Я ненадолго.
Не слушая больше возражений тетушки, Валя выскальзывает из кухни в коридор, на ощупь сменяет домашние тапки на уличные шлепанцы и, взяв с трюмо ключи, выбегает в полутемный подъезд.
Выйдя на улицу, она обнаруживает, что лавочки возле подъезда не пустуют. На одной из них, в самом уголке примостилась Надежда Васильевна – пенсионерка с первого этажа. Напротив нее, откинувшись назад и раскинув руки в стороны, на спинку лавочки, чтобы не мешать своему огромному животу, сидит дядя Леня из семнадцатой квартиры.
– Зря тетушка волновалась, – бормочет себе под нос Валя и уже громче добавляет: – Добрый вечер, соседи!
– Привет, – откликается дядя Леня.
– Позоревать вышла? – интересуется Надежда Васильевна.
– Воздухом подышать.
– Нашим воздухом дышать – только легкие царапать, – присвистывает дядя Леня.
– Да уж всяко, Леня, лучше здесь, чем у тебя в цеху, – вступается за идею воздушных ванн пенсионерка.
– Это пока, – хмыкает дядя Леня. – Вот погодите, сдадут скоро аглофабрику да новый мартеновский на Ильича – будет и здесь, как у нас в цеху. Правда, Валюша?
– Не знаю, – пожимает плечами Валя. – Зато работа есть, город растет. А без этого был бы наш Жданов, как в Сочи, – дыра дырой. Летом там все на огородах копаются да курортников переманивают друг у дружки. А зимой, говорят, вообще скукотища. У меня подружка ездила туда. В прошлом декабре. Ей путевку дали на такой месяц. Город, говорит, как вымерший. То ли дело у нас: жизнь бурлит.
– Работы хватает, – соглашается дядя Леня.
– Вы со смены? – интересуется Валя.
– Нет, с моря, – радостно сообщает дядя Леня. – Завтра во вторую.
– А мне с утра на стройку, – поясняет Валя.
– Практика, что ли, опять у тебя? – встревает в разговор пенсионерка.
– Какая практика, Надежда Васильевна? – возмущается Валя. – Закончила я техникум в мае. Отмучилась! Теперь я дипломированный техник: промышленное и гражданское строительство. Все могу построить – хоть прокатный стан, хоть жилой дом. Дайте только чертежи, смету…
– Молодец! – почему-то радуется дядя Леня.
– Значит, на работу? – подозрительно уточняет Надежда Васильевна.
– Угу, – кивает Валя, – строим новый жилой микрорайон на Левом берегу.
– Далековато, – вздыхает пенсионерка. – Добираться тяжело. Чего там вообще строить-то? Кто туда жить поедет? До города полдня ехать.
– Ничего, – вступается за попранную Валькину значимость дядя Леня, – она молодая – доедет. И жилье для людей – дело нужное.
– Куда уж нужнее, – признает пенсионерка.
В это время дверь подъезда приоткрывается. Да, тетя Поля явно перестраховалась, опасаясь отправлять племянницу на улицу. В соседском кругу ей явно ничего не грозит.
– Вечер добрый, народ, – приветствует соседей Сергей Павлович.
Он живет на втором этаже. С его дочкой, Ленкой, Валя дружила в школе. Ленка, правда, уже успела выйти замуж, окончив курс наук, как выражается тетя Поля, в восьмом классе. В прошлом году она родила сына и сейчас живет где-то на Волонтеровке в частном доме с мужем, его родителями и этим самым сыном.
– В ночную, что ли, сталевар? – уважительно спрашивает дядя Леня Сергея Павловича.
Сам он работает начальником участка на прокатном стане. Работа непростая. Но все-таки сидеть в каптерке с видом на вальцовочные барабаны и стоять у разверстой пасти мартеновской печи – это совсем ни одно и то же. Рабочий люд дядя Леня искренне уважает, понимая, что на таких именно простых мужиках держится вся огромная страна.
