Записки о России генерала Манштейна - [52]
Для конгресса был избран Немиров, польский городок на реке Буге, поблизости валахской границы, и принадлежащий великому гетману Польши, графу Потоцкому. Петербургский двор назначил туда барона Шафирова, Волынского и Неплюева; венский — графа Остейна, барона Тальмана и графа Вользека; Порта — рейс-эфенди, или великого канцлера, Метипея, и Мустафу-эфенди, оба были в чине визирей. Конгресс открылся 16-го августа; но так как ни одна из трех воюющих держав не уступала в своих требованиях ни на шаг, то переговоры не долго продолжались, и конгресс был прерван 14-го октября. Граф Остейн возвратился в Петербург, где он уже несколько лет занимал пост полномочного министра. Но русские министры, в течение всего этого года, оставались в Киеве, чтоб быть готовыми возобновить переговоры.
Возвратясь в Петербург, граф Остейн всячески ходатайствовал у русского двора о посылке значительного корпуса через Валахию в Венгрию, для присоединения к императорской армии, с целью сильнее действовать отсюда. Для поддержания этого ходатайства, из Вены был послан генерал де Ботта. Но граф Миних, прибыв ко двору, сумел представить доводы столь убедительные, что в этой помощи было отказано. Россия желала, чтобы армии ее действовали отдельно, и, атакуя Порту с двух сторон, произвели бы диверсию такую сильную, чтобы она помешала всем турецким ополчениям зараз напасть на императорскую армию. Оттого к концу войны обнаружилось, что если бы императору так же хорошо послужили, как России, то он не был бы вынужден согласиться на постыднейший мир, какой только был заключен в течение веков.
Венский двор никогда не был вполне доволен графом Минихом, и если бы от него зависело, то этот генерал был бы удален ранее чем постиг его печальный конец. И граф Миних отплатил этому двору; гордость его не выносила надменности венского двора, и он не упускал случая обнаружить ее перед императрицею или русским кабинетом. Я полагаю, что если б он оставался во главе государства, то оба двора в настоящее время не были бы так дружны, как теперь.
Из Вены отправили полковника Беренклау, который должен был участвовать в походе русской армии, наблюдать за военными действиями и доносить о них своему двору. А со стороны русских, с тою же целью, послан в австрийскую армию полковник Даревский и другие офицеры. По взятии Очакова, Беренклау написал реляцию о том своему двору.
В письме к графу Остейну в Немиров, он включил между прочим такого рода критические размышления: «правда, что никогда войско не атаковало города с большим мужеством, но что касается до генералов, то сколько их ни есть, все они способны быть только гренадерскими капитанами». Копию с этого письма Остейн представил русским министрам, которые сообщили ее в Петербург, откуда она была отправлена к графу Миниху. Можно себе представить, каково было его негодование на Беренклау. Он сделал ему строжайший выговор и обращался с ним надменно и презрительно. Все это только пуще раздражало ненависть к нему венского двора. Беренклау отозвали, а вместо его послан полковник барон де Рейски, который и участвовал в походах русской армии 1738 и 1739 годов.
Полковник Даревский, посланный петербургским двором в 1737 г. в императорскую армию, в следующие два года имел поручение вести в Польше переговоры с местными панами, а вместо его в австрийскую армию был отправлен Броун. В несчастном деле при Ероцке он был взят в плен турками и выкуплен французским послом, маркизом де Вильнёвом.
В этом же 1737 г. граф Бирон был избран в курляндские герцоги. Герцог Фердинанд, из дома Кетлеров, умер в Данциге и с ним угасло мужское поколение этого дома. По получении о том известия, петербургский двор приказал рижскому коменданту, генералу Бисмарку, ввести все свои войска в герцогство и поддерживать выбор нового герцога. Между тем курляндское дворянство съехалось в Митаву. Там оно собралось в соборе, где, по отслушании молебна, большинством голосов избран в герцоги Эрнст-Иоганн Бирон. Надобно заметить, что несколько рот кавалерии были расставлены генералом Бисмарком на кладбище и в городе, так что избрание не могло не состояться. Я уже выше говорил о происхождении этого нового герцога. Курляндское дворянство, до того весьма беспокойное, пользовавшееся большою свободою при управлении прежних герцогов, увидело себя разом совершенно в противоположных обстоятельствах. Никто не смел слова сказать, не рискуя попасть под арест, а потом в Сибирь. В ход пустили такого рода маневр. Проболтавшегося человека, в ту минуту, как он считал себя вне всякой опасности, схватывали замаскированные люди, сажали в крытую повозку и увозили в самые отдаленные области России. Подобные похищения повторились несколько раз в течение трех лет, что Курляндиею правил герцог Эрнст-Иоганн. Но одно из них было так странно и вышло так комично, что я не могу не упомянуть о нем здесь.
