Записки о Литургии и Церкви - [10]

Но в заповедях Нового Завета есть еще одно великое отличие от ветхозаветных: они — заповеди блаженства, они даны как заповеди личного счастья, их исполнение не просто долг или необходимость, но условие великой радости, духовной радости, не аллегорической, не абстрактной, а совершенно реальной. Нищие духом, и плачущие, и кроткие, и милостивые действительно счастливы, неся в себе самих Христа, своего Учителя. Св. Ерма пишет: «Удаляй от себя всякую печаль, потому что она есть сестра сомнения и гнева… Молитва печального человека никогда не имеет силы восходить к престолу Божию… Если будешь великодушен, то Дух Святой (дух святыни, или святости. — С. Ф.), в тебе обитающий, будет чист и не помрачится от какого–либо злого духа; но в радости расширится и вместе с сосудом (плоти. — С. Ф.), в котором обитает, будет весело служить Господу» [69]. Святой Ерма жил в конце I века, в эпоху гонений. Человек, живущий христианством, наряду с трудом, огорчениями, страданиями, «сердечным болезнованием» своей жизни совсем просто ощущает счастье и радость. Не потому ощущает, что это «положено по уставу» или что это «заповедь», а потому, что не может он их не ощущать. И это совершается не где–то на высоте, а в самом начале его пути.

«Бог есть огнь… Душа… есть существо чувствующее и разумное. Почему она в самом начале чувствует и сознает возгорание (в себе. — С. Ф.) огня того — и сие тем паче, что оно сопровождается… нестерпимым болезнованием (сердечным)» (преп. Симеон Новый Богослов) [70].

«Но не подумал бы кто, что когда (поскольку. — С. Ф.) Богообщение поставляется последней целью человека, то человек сподобится его после — в конце, например, всех трудов своих. Нет: оно (Богообщение. — С. Ф.) должно быть всегдашним, непрерывным состоянием человека. Так что, коль скоро нет общения с Богом, коль скоро оно не ощущается, человек должен сознаться, что стоит вне своей цели и своего назначения» (еп. Феофан Затворник. «Письма о христианской жизни»).

«Иная есть радость началовводная, и иная завершительная… Надлежит прежде началовводною радостию призвать душу к подвигам» (блаженный Диадох) [71]. В одной молитве св. Амвросия Медиоланского — «пресвитерам, готовящимся к служению святой литургии», — говорится: «…отъими сердце каменное от плоти нашея и даждь сердце плотяное, боящееся Тебе, любящее… Тебе последующее и Тобою питающееся» [72]. «…Благоволи мне, грешному, небесную сию жертву со страхом и трепетом, чистою совестию, слез излиянием, в радости духовней и веселии божественнем приносити, да ощутит ум мой блаженную пришествия Твоего сладость и ополчение святых ангел Твоих окрест мене» [73]. «Хлебе сладчайший, уврачуй устне сердца моего, да чувствую во мне любве Твоея сладость» [74]. Нечувствие — «это смерть души» — пишет преп. Симеон Новый Богослов. На нас исполняется слово Господне, говорящее, «что видящие не видят и слышащие затыкают душевные уши и не слышат глаголов Духа» [75].

Ощущение божественного тепла, радости и духовного счастья есть предощущение будущего века, и это «ощущение будущего века в мире сем есть то же, что малый остров в море; и приближающийся к нему не утруждается уже в волнах видений века сего» (св. Исаак Сирии) [76].

«Если ты… причащаешься Пречистых Тайн без того, чтоб ощущать какую–либо благодать в душе своей, то причащаешься только по видимости, а в себя самого ничего не принимаешь, — пишет преп. Симеон Новый Богослов… — когда вкушаешь ты божественный хлеб сей и пьешь сие вино радования, а между тем не ощущаешь, что зажил жизнью безсмертною, восприняв в себя силу светоносную и огненную… что испил Кровь Господню, как воду живую и обрадовательную, если, говорю, не ощущаешь в себе, что приял нечто из того, о чем я сказал теперь, то как дума ешь, что приобщился жизни вечной… причастен стал света непрестающаго?» [77]

Страшно сказать, но у некоторых церковных людей современности существует в противоположность святым своего рода теория о необходимости «стоять столбом» в церкви, т. е. ничего не чувствовать, кроме, может быть, своего долга этого стояния. Для этих людей ложного смирения заповеди еще не стали заповедями блаженства, Ветхий Завет еще не перешел в Новый. Вековой посев религиозной внешности приносит в них свой урожай.

«Если и все церковное правило будет выполнено, — пишет Макарий Великий, — но таинственной Евхаристии иереем не совершено и приобщения Тела Христова не было, то по церковному уставу священнодействие не довершено и служение таинства недостаточно — так разумей и о христианине. Если преуспел он в посте, во бдении, в псалмопении, во всяком подвиге и во всякой добродетели, но на жертвеннике сердца его не совершено еще благодатию таинственного действия Духа, при полном ощущении и духовном упокоении, — то все таковое чинопоследование подвижничества несовершенно и почти бесполезно, потому что человек не имеет духовного радования, таинственно производимого в сердце» [78]

Глава 9

Во время пения заповедей блаженства открываются средние, так называемые «царские» двери (в честь «Царя славы» Господа) для совершения «малого входа»: священник и диакон с Евангелием в руках идут от престола через «северные», т. е. левые от лица народа, двери на амвон. Это знаменует и напоминает собою выход Христа на Его проповедь. «Пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия» (Мк. 1, 14).