Записки о Литургии и Церкви - [12]

Имена, произносимые на литургии, прочитываются вблизи от жертвенника и престола, на которых лежат Святые Дары, еще не освященные. Преподобный Феогност пишет: «Святые Дары, имеющие быть освященными, для того предлежат открытыми после Символа веры, что они некиим образом как бы молятся о приносящих и вопиют неизрекаемыми гласами к Живущему на небесах, да не презрит их… вспоминая вольное за грешников истощение Сына Своего, Его неизреченное схождение и человеколюбивое заклание» [87].

Глава 10

После чтения Евангелия и следующих за ним ектений (одна из них называется «сугубой», с тройным «Господи помилуй») начинается моление об «оглашенных». Эта часть литургии в наше время может быть воспринята только как обрядовый знак, говорящий о когда–то бывшей здесь живой жизни [88].

Златоуст так говорит о духовной насыщенности первохристианства по сравнению с его временем (конец IV века): «Церковь тогда была небом; Дух устроял все в народе, руководил и вдохновлял каждого из предстоятелей. А теперь у нас одни только знаки тогдашних дарований» [89]. В древней Церкви крещение обычно совершалось над взрослыми, которые перед крещением подготавливались — «оглашались», т. е. внимали голосу («гласу») или устному слову христианских учителей — «катехизаторов», или «огласителей». Эти «оглашаемые» словом учения могли стоять на литургии только до начала «литургии верных», почему та часть литургии, на которой они имели право стоять, называлась «литургией оглашенных ”.

«Вернии об оглашенных помолимся, да Господь помилует их, — взьшает и в наше время диакон. — Открыет им Евангелие правды. Соединит их святей Своей, соборней и апостольстей Церкви…»

Чтобы понять, что в древности эти «оглашаемые», эти люди, которые были обязаны покинуть храм на виду у всех, как недостойные еще в нем находиться во время дальнейшего священнодействия, — были люди уже высоко христиански просвещенные, достаточно прочесть некоторые строки из литургической молитвы об оглашенных эпохи Златоуста (IV век): «Помолимся прилежно об оглашенных, чтобы премилосердый Бог услышал молитву их, отверз их сердца к разумению того, что око не виде и ухо не слыша и на сердце человеку не взыде. Да научит их учению истины… Ангела мира просите, оглашенные. Просите о том, чтобы все предлежащее вам было мирно, мирен настоящий день и все дни жизни вашей. О христианской кончине молитесь. Предадите себя самих живому Богу и Христу Его» [90]. В древности на литургию верных не могли оставаться не только оглашенные, но и те христиане, которые за свои грехи находились под церковным запрещением участвовать в принятии Таинства — иногда на очень длительный срок.

Апостол Павел запретил «сообщаться с тем, кто, называясь братом (верующим. — С.Ф.), остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником, с таким даже и не есть вместе… Извергните развращенного из среды вас» (1 Кор. 5, 11, 13). «Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?» (2 Кор. 6, 14). В христианстве вера неотделима от нравственности, от исполнения заповедей. Исполнение заповедей есть действование любви. «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди», — сказал Христос. Вера не может быть не действующей, не любящей. «Все… прекрасно, если веруете с любовию», — писал в начале II века св. Игнатий Богоносец [91]. «Старайтесь… благоуспевать плотью и духом, верою и любовию» [92]. «Вера есть Плоть Господа, любовь — Кровь Иисуса Христа» [93]. Как в литургии мы принимаем и Плоть, и Кровь Господню, так и в своей христианской жизни мы должны осуществить не одну веру, но и любовь, или, по слову апостола, «веру, действующую любовью» (Гал. 5, 6). Действование любви и есть христианский подвиг. Вне его, вне любви обескровленная плоть веры умирает. Нераскаянный грешник сам отлучает себя от Тела Христова, от Его Церкви, и тем самым не может участвовать в ее таинствах.

«…Будем жительствовать достойно Главы нашей… — пишет преп. Феодор Студит, — как сотелесники и соучастники и сонаследники Христовы… Оскверняющий тело уже не член Тела Христова, то же злопамятствующий или другой какою–либо страстью обладаемый, и потому недостоин причащаться Святых Тайн» [94].

Недопускаемые к причастию грешники выходили из храма перед началом главной части литургии.

Так было в древней Церкви. Но еще в ее средние века, в XI веке, преп. Симеон Новый Богослов советовал людям грешным, хоть уже принесшим покаяние и не находящимся под церковным запрещением, но еще недостаточно себя освятившим новой, чистой жизнью, воздерживаться от причастия, пока, — пишет преп. Симеон — «помысел твой и расположение твое не отложатся от злых дел греховных, пока не стяжешь твердаго намерения никогда уже не оставлять Добрых дел и… (пока. — С. Ф.) совершенно не возненавидишь грех». Пока же этого нет, «когда совершается Божественная литургия и священник или диакон скажет: «Елицы оглашеннии, изыдите», выходи из церкви, и становись в преддверии храма, и,., вспоминай о грехах своих, и плачь. Потом, когда кончится Божественная литургия, можешь опять входить в церковь»