Записки о болгарских восстаниях - [59]

Между тем Ангел Кавлак вместе с двадцатью башибузуками поднялся по холму к лагерю Барутанлии. Он снова заверил Ахмеда-агу, что все оружие сдано и во время обыска ничего не нашли. Возможно, Ангел Кавлак, один из главных виновников сдачи, уже готовился выслушать из уст Барутанлии слово «аферйм» /прекрасно/ или «машалла» /молодец/. Но зверь задумал иное…

Убедившись, что батакчане в его руках, Ахмед-ага вскочил, окинул взглядом своих кровопийц, заревел во все горло: «Марш! Бей их!» — и показал пальцем на наших испуганных посланцев, которые стояли ни живы, ни мертвы, окруженные со всех сторон врагами, как овцы, пригнанные на бойню. По приказу Барутанлии башибузуки бросились на них, кто с обнаженным ятаганом, кто с заряженным ружьем, готовые растерзать их на куски. Палачи набросились на свои жертвы, как волки на добычу. Петр Трендафилов, Вранко Димитров и Петр Каваджиев были отданы на растерзание нескольким разбойникам, и те изрубили их на мелкие куски.

Ангел Кавлак, этот турецкий интриган, который играл столь коварную роль во время восстания, который бегал от позиции к позиции, разлагая и деморализуя повстанцев, который, наконец, сделался чем-то вроде агента Барутанлии и стал виновником бесславной гибели множества храбрых батакчан, — Ангел Кавлак не получил награды за свои дела. Пронзенный десятком пуль, он рухнул на землю неподалеку от того места, где сложили свои головы истинные мученики. Вообще в 1876 году турки всегда так поступали с предателями, с теми, кто сдавались, кто были готовы целовать им ноги. Так было в Перуштице, Копривштице, Дряновском монастыре и других местах.

Из пятерых «заложников» самую мученическую кончину принял Трендафил Тошев. Его, как и Басила Петлешкова в Брацигове, положили между двумя подожженными кучами соломы и сожгли на медленном огне. Его отчаянные вопли не тронули ни одного мусульманского сердца…

Скорбная весть о зверском убийстве батакских посланцев быстро долетела до села, и жители узнали все подробности страшного события. Оно ошеломило всех от мала до велика, стало своего рода прологом драмы, задуманной Барутанлией. Смятенное и беззащитное население перестало тушить пожары, которые, впрочем, и нельзя было потушить, и вообще забросило все насущные дела. Как стадо овец, оно кинулось к церкви и школе, заперлось там в ожидании неминуемой гибели.

—

5

Кровожадные разбойники забегали по пути в опустевшие дома, грабили, убивали, насиловали. Наконец они собрались возле церкви и школы. Они уже знали, что за стенами этих священных зданий скрываются их беззащитные жертвы. Башибузуки попытались сломать ворота церковной ограды или перескочить через нее, но это оказалось не так-то легко. Крики «Саран!», «Басын!», «Вурун!» /Окружай! Топчи! Бей!/ оглашали воздух, вселяя ужас и трепет в сердца осажденных батакчан.

Что касается школы, стоявшей неподалеку от церкви, то ее судьба решилась очень быстро. Башибузуки ворвались в здание и начали резню, едва переступив порог. Многие осажденные прятались в шкафах и чуланах, но их тоже закололи или зарубили. В их числе были священник Нейчо Паунов и учитель Тонджоров, уроженец Самокова. Первому палачи сначала выкололи глаза, потом изрешетили все тело. Учителя Тонджорова изрубили. Он погиб в том самом здании, где всего несколько дней назад сидел за своим скромным учительским столом, учил, наставлял.

В нижнем этаже школы скрывалось около двухсот человек — мужчин, женщин, детей, — но кровопийцы второпях не заметили их. Может быть, вы подумаете, что они избежали гибели? Нет, читатель! Они избежали ятагана и легкой смерти от пули, но сгорели заживо, башибузуки на прощанье подожгли здание с четырех сторон. Немного погодя изверги услышали крики и вопли погибающих в страшных муках страдальцев и поняли, что «вышел грех» — грех не по отношению к двум сотням людей, а к самим себе — ведь сначала надо было обобрать жертвы, а они этого не сделали, следовательно, потерпели убыток. Это сильно раздосадовало палачей.

— Жаль! Столько одежды пропало, а может, и денег, — заключили они с турецким хладнокровием и направились к церкви.

Если в школе укрылось человек двести, то в церкви их было в десять раз больше. Здание церкви было нелегко взять приступом, к тому же, по народному поверью, храм божий повсюду считается таким местом, где во все тяжелые времена угнетенные, охраняемые невидимой рукой, находят спасение. Поэтому большинство жителей Батака укрылось в церкви. Не только храм, но и церковный двор были битком набиты людьми. Не сумев сломать ворота, башибузуки окружили двор, и те, кто были посмелее, не замедлили вскарабкаться на ограду, чтобы один за другим соскочить с нее во двор. Безоружные, но доведенные до отчаяния люди не сразу подставили шеи под ятаганы. Толпа мужчин и женщин с камнями и кольями в руках выстроилась у стены, готовясь к обороне. Кровопийцы, зная, что перед ними безоружные, намеревались спокойно перебраться во двор. Но многим башибузукам размножили головы камнями и кольями. Турки падали с ограды, выпуская из рук обнаженные ятаганы и заряженные ружья, а батакчане подхватывали их и, защищая себя, добивали владельцев этого оружия и многих их собратьев, так что спустя несколько минут верхушка ограды опустела. За нею раздавалась мерзкая ругань человекообразных зверей.