Записки из сабвея, или Главный Человек моей жизни - [26]
– Вам пить нельзя, вот влажная салфетка. Протирайте ей губы, – сказала молоденькая медсестра.
Салфетка была наполнена не только влагой, но и всевозможными микробами – через день у меня начался стоматит, и я, как мог, пытался полоскать рот марганцовкой. Шрам от скальпеля Мефодьича оказался огромным, сантиметров двадцать пять, как будто он не аппендикс в животе искал, а душу мою пытался изловить и к Шайтану послать.
Шов долго не заживал, через две недели после выписки у меня всё ещё держалась высокая температура. Как-то утром, когда я вставал с кровати, из-под шва хлынул поток горячего гноя. Я был дома один, сильно испугался, дрожащими руками взял из шкафа чистую майку, прижал её под рубашкой к животу и побежал искать машину до больницы. Там я пролежал ещё полтора месяца.
А Мефодьича вскоре сбил насмерть грузовик в ста метрах от приёмного покоя.Меня часто просят рассказать об «американском рае», в котором я оказался. Да нет здесь ни рая, ни ада – как говорят,тут зона с усиленным питанием. Арбайт, арбайт унд дисциплина… Поначалу особенно.
Ученье и труд…
Отработав год грузчиком в Манхэттене, я получил недельный отпуск, который целиком посвятил поискам новой работы, – и нашёл её. Я стал служить security в городском колледже: стоял у входа, указывая посетителям дорогу на различные кафедры и в многочисленные офисы учебного заведения. Привычно заступал на пост – но не в тулупе и с карабином, как раньше, а в красном пиджаке, с галстуком на шее и рацией на поясе. Туда же я перетащил и Яшу, который к тому времени успел поступить в университет, где вечерами успешно учился на аудитора. Марина работала в забегаловке у подножья «близнецов» – двух самых больших небоскрёбов, которые потом, в 2001 году, уничтожили арабские террористы-смертники.
Павлик забросил школу и пахал в кафе, приносил оттуда много вкусных булочек. Их бесплатно раздавали работникам в конце смены.
Жизнь налаживалась. Мы поменяли квартиру и жили в хорошем русскоговорящем районе, где гулять можно было днём и ночью, без страха за морду и кошелёк. Я стал готовиться к экзаменам на фармацевта, два года спал по четыре-пять часов в сутки, всё учил фармакологию и, сдав со второй попытки первый экзамен из трех необходимых, получил работу помощника фармацевта в одной из бруклинских больниц.
Мы побывали с ГЧмже в Париже и Лондоне, гостили и в России, встречались с друзьями, родными… А время шло не напрасно – Марина отучилась год в кулинарном училище и по распределению поступила на работу в building «Time and Life» в центре Манхэттена. Даже десерт для президента Картера один раз готовила, а в другой раз торт Михаилу Горбачёву преподносила, жаль, фото не осталось…
К тому времени я закончил интернатуру, прошёл второй тест и наконец с неожиданно высоким баллом сдал последний экзамен. В неполные сорок девять лет получил лицензию. Теперь к моему американскому имени Peter Shnyakin прибавлялся титул лицензированного фармацевта – Peter Shnyakin, R. Ph.
Пошли уже другие бабки, и мы с Маринкой слетали в Австрию, Рим, Квебек и Лас-Вегас. Слышь, товарищ Мартынов, уж в Лас-Вегасе ты точно, сука, никогда не будешь!!!
ГЧмже перешла на работу в новый отель «Марриотт» в Бруклине и была там, по её словам, на хорошем счету. Мы купили квартиру Пашке и новую машину «Хонда» Яше. Он окончил университет и работал в банке.
Я бросил курить и сильно располнел. Из-за избыточного веса повысилось кровяное давление, чему способствовало ещё и крайнее раздражение по отношению к пасынку. Пристрастившись к кокаину и алкоголю, он потерял прекрасную работу бармена в том же «Марриотте», проработав там чуть больше года.
Но любовь к Марине никогда не проходила. Не знаю, как она смогла так привязать меня к себе, ведь, кажется, всё было против этого – её пьянки, измены… да и сильной страсти-то к ней, даже в самом начале, я не испытывал, как, скажем, к Маргошке.
Маргошка и Верка
Ах, Марго! Работала она аспиранткой НИИПЗК – Института пушного звероводства и кролиководства, о котором я упоминал в начале этой правдивой истории. Она была небольшого роста, с красивым лицом и крупным бюстом, жопу, правда, имела плосковатую, хотя этот экстерьерный недостаток частенько встречается у грудастых баб.
Я работал в должности и. о. младшего научного сотрудника отдела кормления. Получал копейки, занимаясь биохимией крови пушных зверей. Хотя жаловаться на зарплату было грех – ведь значительную часть рабочего времени я проводил за распитием спиртных напитков с коллегами по научным изысканиям – Владом Губским и Колей Дуликовым. Колю потом выбрали парторгом института, и, став Николаем Ивановичем, выпивать со мной он тут же прекратил.
На Марго я не обращал внимания, как и она на меня, и вообще с января по май семьдесят девятого я по бабам почти не бегал. Изредка ездил к Верке на Силикатную, что под Подольском. Она работала на областном аптечном складе, недалеко от которого жила в общежитии с маленькой дочкой. Общага представляла собой трёхкомнатную квартиру, в одной комнате жила Верка, в двух других – две соседки, тоже складские. Одну из них я трахал ещё до Верки, а другую уже после, но только один раз.
