Записки из-под полы - [26]
Книжка о Бондареве вскоре вышла в издательстве “Советская Россия”. Ее автор – Олег Михайлов.
* * *
Как известно, Владимир Войнович в начале шестидесятых служил на радио и время от времени писал стихи. “На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы” – это его текст. В “Московском комсомольце” мы опубликовали подборку Войновича, где было стихотворение, начинающееся строкой: “В сельском клубе разгорелись танцы”. И за эти “разгоревшиеся” танцы я получил выговор на бюро горкома ВЛКСМ. Смешная история. Дело в том, что танцующие сельские девушки предпочитали офицеров, а не солдат, которые жались по стенкам. Девушки не любили “небеса, которые без звезд” (на погонах, разумеется). Все это Володя не придумал, а вспомнил, а я напечатал, будучи зав. отделом литературы и искусства. На нашу беду, стишок попался на глаза генералу Епишеву, начальнику Главного политуправления Советской армии. И вот Епишев не нашел ничего лучшего, как позвонить московскому партийному начальству: что, мол, печатает ваша комсомольская газетка, клевещут на нашу доблестную армию, а заодно позорит наших славных деревенских девчат, которые будто бы пренебрегают солдатиками и льнут исключительно к офицерам. От лица политуправления заявляю, что автор и газета допустили грубую политическую ошибку и должны быть наказаны.
С беспартийного стихотворца какой спрос, а меня – на бюро – наказали и отчитались. Такие была забавные нравы, граничащие с идиотизмом.
* * *
Пути Господни неисповедимы, и все же не перестаешь удивляться неким закономерным поворотам судьбы. Павел Николаевич Гусев, главный редактор “Московского комсомольца”, получил второе высшее образование в Литературном институте и занимался шесть лет в моем семинаре. Он успешно защитил дипломную работу, посвятив ее “Незабудкам” Михаила Пришвина. Кто бы мог подумать, что поклонник Пришвина через двадцать лет станет охотником на крупного африканского зверя, медиамагнатом, успешным владельцем моей родной газеты, включая ее дочерние издания! Какая-то ниточка незримо связывает тот “МК” и этот – через поэта и журналиста Сашу Аронова (хорошо, что в вестибюле висит мраморная доска в память о нем), через литинститутские семинары, через сами газетные страницы, такие непохожие на прошлые, но где тебя напечатают и сегодня – с репликой, открытым письмом в направлении власти, вспомнят и поздравят в дни твоих маленьких праздников. Есть несколько выпускников моего семинара, которыми я особенно горжусь: Марина Палей, Ирина Слюсарева, Юрий Гафуров, Евгений Кузьмин, Сергей Федякин, Владислав Кулаков, Татьяна Геворкян, и среди них, конечно, Павел Гусев – все они состоялись в жизни и профессии.
* * *
Мне везло на встречи с замечательными людьми. Один из них – Александр Асаркан, личность феноменальная, журналист от Бога, мастер короткого эссе, интонационного жеста, таящего в глубине поэзию и иронию. Замечательно писал о театре, посылал друзьям и знакомым открытки с наклеенными текстами, вырезанными из советских газет и журналов. Получалось остроумно и снайперски точно. Асаркан, как полагается, отсидел свое студентом в тюремной психушке, выучил там итальянский, ставил в гулаговском театре какие-то пьески. Ходил в курточке, слегка небритый (теперь-то это модно), любил варить дома крепкий кофе в одинокой комнатке в большой коммуналке на Солянке. Знала его вся артистическая Москва. У нас, в “Комсомольце”, он вел, как колумнист, ежедневную колонку (с портретом), посвященную культуре, пока рубрику не прикрыла цензура, не сразу, впрочем, разобравшись, что к чему в блестящих Сашиных текстах. След в душе он оставил прочный, незабываемый. Умер недавно в Чикаго.
* * *
Из разговоров с Виктором Петровичем Астафьевым (1992 год, село Овсянка Красноярского края).
– Видел майский съезд Союза писателей России? Кошмар какой-то, ждать чего-нибудь путного от этой организации уже нельзя. Не съезд, а колхозное собрание пятидесятых годов. Я же помню. Крик, ругань несусветная, ребята старые, но по-прежнему пьяные и орут. Бондарев в президиуме, сидит, молчит. Тяжко на все это смотреть. Противно. Причем о литературе ни слова. Только политика и дележ портфелей. Уж и делить-то нечего, а туда же. И никто, заметь, не думает о смене, о молодых, им-то что делать, на что жить, как? Бумага дорогущая, коммерция задушила все, что можно, издаваться-то где? Не обо мне речь, слава Богу, я как раз издаюсь, и буду издаваться, и за столом работаю каждый день.
– Это сегодня довольно редкий случай.
– Да вот пишу, надо писать, раз многие бросили и ходят на митинги. Может, если бы другие, которые по президиумам, писали, тогда я и воздержался бы. А так надо же кому-то.
Вот у меня за окном Облаковы. Большая крестьянская семья, и все трудятся с утра до ночи. А рядом баба ежедневно мужика бьет пьяного вусмерть. Такие, брат, контрасты. Рассея!
А литература вообще стала не нужна. Дикий рынок и резкое падение культуры. Наплодилось столько союзов писателей, а что делают – непонятно. Имущество делят да в аренду сдают. И все предлагают в них вступать. Я написал, что никуда вступать не буду, пропади все пропадом, сам себе союз буду…
На материале биографий Уинстона Черчилля и Джорджа Оруэлла автор показывает, что два этих непохожих друг на друга человека больше других своих современников повлияли на идеологическое устройство послевоенного западного общества. Их оружием было слово, а их книги и выступления и сегодня оказывают огромное влияние на миллионы людей. Сосредоточившись на самом плодотворном отрезке их жизней – 1930х–1940-х годах, Томас Рикс не только рисует точные психологические портреты своих героев, но и воссоздает картину жизни Британской империи того периода во всем ее блеске и нищете – с колониальными устремлениями и классовыми противоречиями, фатальной политикой умиротворения и увлечением фашизмом со стороны правящей элиты.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.