Записки Ивана Степановича Жиркевича, 1789–1848 - [135]

Много мелочных случаев, которые с первого взгляда могут показаться вздорными, впоследствии были бы весьма полезным примером для начальства губернии, с готовностью, а потому и с чувством не эгоистической любви смотрящего на вверенное управлению его общество встречал я для моих замечаний, а потому и хочу продолжать то, что уже начал до предполагаемого мною заключения.

В первые дни занятия моего по губернии, рассматривая в подробности уголовные и следственные дела, мне бросилась в глаза необыкновенная числительность дел, возникших собственно по изветам и по настоятельному требованию духовного начальства. В особенности заметил я, что не только при каждом следствии, но даже и в судах присутствуют депутаты с духовной стороны. Обращаясь к смыслу закона, коим постановлено, что депутат от духовенства при разборе или при суждении дел должен присутствовать лишь тогда, когда к делу прикосновенно духовное лицо или имущество, чего тут решительно не встречалось, я потребовал сведений от правителя канцелярии моей не было ли по сему предмету по Витебской губернии какого-либо особого, высшего указания или постановления, и за отрицательным ответом с подобным вопросом лично обратился к председателю уголовной палаты; последний объявил мне, что назначение депутатов духовных всегда делается не иначе, как по настоятельному требованию с духовной стороны, всегда и до сего времени поддерживаемому генерал-губернатором или начальником губернии. Заметил я, что не было ни одного дела, где бы при окончании суда в палате вместе с членами, присутствовавшими в ней, не подписывал дело и духовный депутат, иногда с сильным против решения протестом, а в других случаях просто с дополнением требования копии с окончательного решения, и я никак не преувеличу, сказав, что в общем итоге рассмотренных мною дел 9/10 были указываемой мною формы.

Часть XXIX***1836–1837

Поездка в Яноволь. – В Полоцке у епископа Смарагда. – Полоцкий кадетский корпус. – Директор корпуса генерал Хвощинский. – Полковник Базилевский. – Военно-уездные начальники. – Встреча с городецким предводителем Ульяновским. – Поездка в Себеж. – Похороны Бениславского. – Усмирение крестьян Яновольской волости. – Выбор старшин.

Выше сказал я о предположении моем отправиться в Яноволь для приведения крестьян этой волости к повиновению. Выехав туда 8 или 9 октября (1836), при проезде моем через Полоцк я счел обязанностью прежде всего навестить преосвященного Смарагда. Не только красивый, но, можно назвать, прекрасный собой мужчина, свежих лет, более похожий на воинственного черногорца, нежели на смиренного владыку, он меня встретил и принял весьма радушно, но с первых слов я заметил, что природный ум его не получил ни мало-мальской полировки. В Витебске я составил себе идею, что он должен быть религиозный фанатик, но тут открыл, что и предписанным церковным правилам он подчинялся лишь наружно; два или три случая меня тотчас с ним ознакомили.

По приезде моем в Полоцк явился ко мне состоявший при мне по особым поручениям чиновник Яганов, еще до приезда моего командированный по духовным следствиям в Полоцк. Об этом чиновнике я наслышался много, не выезжая еще в губернию, как о человеке придирчивом по делам и не без упрека в корыстолюбии. По некоторым рассмотренным делам встречал я уже его подпись и везде замечал натяжку. При первой встрече со мной он вручил мне пакет с надписью: по секрету. Не распечатывая оного еще, я спросил: «От кого?» «От меня собственно, – отвечал он, – по делам, касающимся до православия».

Прочитав бумагу, я нашел, что без предписания от прямого своего начальства, но единственно по отношению к нему, прямо сделанному Смарагдом, он самовольно отправился в одно имение, помещика Клепоцкого,[525] и там будто бы убедил к присоединению крестьян к православной церкви. Странность такового действия, конечно, должна удивить всякого, кто хоть немного имел понятия о делах. Я спросил его: при ком он служит – при губернаторе или при архиерее?

Оторопев от сего вопроса, он тут же стал извиняться, что экстренность дела ему показалась столь важной, что не удовлетворить требование преосвященного он не осмелился. Я объявил ему, чтобы впредь он не дозволял себе подобного рода произвольности.

Смарагда первые слова, обращенные ко мне, были:

– Ваше превосходительство на меня гневаетесь, и за меня страдальцем благородный Яганов.

– Нисколько, ваше преосвященство, – отвечал я, – я на Яганова не сердит, но, как его начальник, должен был указать ему путь его действия, а чтобы успокоить вас, то предваряю, когда вы отнесетесь ко мне о настоящем его поступке, я, сославшись на ваше засвидетельствование, испрошу ему награду! – Что впоследствии действительно выполнил.

Потом начался у нас разговор об успехе присоединения. Смарагд хвалился своей деятельностью и особыми решительными своими поступками: о католиках, или, как он выражался, о поляках, он говорил не иначе, как с презрением, и для заключения мне сказал:

– Я удостоится такой чести и милости, которую государь не всем архиереям оказывает: пред отправлением моим в епархию, призвав меня, он приказал мне действовать решительно, объявив мне на словах, что в Полоцке я буду совершенный господин и владыка; но, видите ли, ваше превосходительство, как люди умеют мастерить и обманывать даже самого государя. Я приехал в Полоцк, и вместо того, чтобы мне действовать одному, здесь еще другой владыка – униат, Василий Лужинской.