Записки Джека-Потрошителя - [84]

В этой части дома нет газовых рожков, а окна в коридоре закрыты ставнями. Дарлинг приближается к одной из дверей с керосиновой лампой в руке. Кажется, звуки доносились отсюда — из пустой комнаты, которой он, как и прежние владельцы, не нашел применения.

— Кто здесь?

— Ради бога, откройте! — раздается за дверью знакомый голос.

Дарлинг ставит фонарь на стол в коридоре и отпирает дверь ключом, который носит в кармане. Перед ним стоит Фрэнсис Томпсон — взъерошенный, с безумными глазами. Он похож на выходца с того света.

— Бог мой, Дарлинг!

— Это я должен был сказать — Бог мой! Что вы здесь делаете?

— Сейчас я вам все объясню! — обещает тот. — Только дайте мне согреться.

Минутой позже в гостиной Дарлинг разжигает огонь в камине. Томпсон мрачно следит за ним, сидя в кресле.

— Признайтесь, друг мой, взломщик из вас никудышный! — со смешком говорит писатель. — Вы ухитрились запереть самого себя! Я рассказывал вам историю о чикагском грабителе, который, выбираясь из ограбленного, дома застрял в узком окне вместе с мешком?

Томпсон не смеется.

— Я не запирал себя, — сообщает он серьезно. — Когда я вошел в комнату, дверь сама по себе захлопнулась, и щелкнул замок. Потом мне показалось, что я слышу смех.

— Это вряд ли. В доме больше никого нет, но мне тоже иногда кажется, что я слышу смех. Вероятно, какой-то любопытный звуковой эффект.

— И вам это не кажется странным?

— Кажется, но я привык, — Дарлинг пожимает плечами. — Так уж устроен человек — дайте ему срок, и он привыкнет к чему угодно. К тому же, как вы помните, я американец, а мы люди практичные.

— Шутите, шутите! — Бренди приводит поэта в возбужденное состояние, щеки его наливаются краской. — Сейчас у вас пропадет желание шутить! Вы ведь еще не знаете, почему я здесь!

— Да, не знаю, и очень надеюсь узнать — не сочтите за назойливость, но все это выглядит очень странно.

— Вы помните письмо Потрошителя?

— То, что написал ваш друг Томас Баллинг?!

— Баллинг… — эхом отзывается Томпсон. Слышно как его зубы стучат о край рюмки.

— Да что с вами, вы совсем замерзли!

— Нет-нет… Просто мне страшно, Дарлинг.

— Ну-ну полно вам!

— Вы так говорите, потому что ничего еще не знаете, — журналист нервно хихикает. — Баллинг мертв! Он мертв, Дарлинг! Кто-то перерезал ему горло. Я зашел к нему, чтобы поговорить, и нашел его убитым. Его лицо еще было теплым, а это значит, что его убили незадолго до моего прихода! — Говоря это, он пристально смотрит на огонь, будто лунатик, завороженный чудесным видением. — Я мог столкнуться с его убийцей, я мог спасти Баллинга, если бы пришел чуть раньше! Когда я узнал, что именно Томас пишет эти письма, я возненавидел его всей душой. Но вы же знаете, что я не убийца! Баллинг помог мне получить место в «Таймс», с какой стати я стал бы его убивать?!

Томпсон волнуется так, словно обвинение в убийстве ему уже предъявлено.

— Успокойтесь, — предлагает Дарлинг. — Насколько можно судить по недавним убийствам, полиция вряд ли выйдет на вас — если вы, конечно, не оставили на месте убийства записку с вашими именем и адресом. Но кто, по-вашему, мог это сделать?

— Я знаю, кто это сделал, Дарлинг! Тот же, кто убивал женщин в Ист-Энде. Джек-Потрошитель, вот кто! Но мне нужны доказательства…

— Да уж, без них не обойтись, — осторожно замечает литератор. — Впрочем, в любом случае, мы ведь не знаем, кто Потрошитель!

— Я знаю, Дарлинг, я знаю!

— Вот как.

— Зачем, вы думаете, я пришел сюда?!

— Теряюсь в догадках. Неужели вы искали следы Потрошителя в моем доме?

— Можете смеяться, но это так. Нет, я не думаю, что это вы бродите по Ист-Энду с ножом. Однако и встречи с вами я хотел избежать, чтобы не тратить время на объяснения. Вы ведь мне не верите, не так ли?

— Хорошо, только для начала объясните — как вы узнали, что дом будет пуст?

— Стивен сказал мне, что Уолтер отправился к жене. И он же сообщил мне, что вы опять остались без слуги. Я влез через окно со стороны сада, там у вас оторван ставень.

— Я знаю.

— Еще я разбил стекло, простите!

Дарлинг разводит руками. Он не знает, что сказать, и ждет от своего странного гостя дальнейших объяснений.

— Я говорил о письме… То, что было прислано перед убийствами тридцатого сентября. Баллинг не писал его. Он признался, что остальные письма — его рук дело, но не это!

— Хорошо, пусть так, однако вы, кажется, придаете этому какое-то особое значение.

— О, да! Там была строчка, Дарлинг, строчка, которая поразила меня, словно молния, простите за банальность! Вы, конечно, не помните текст письма, я вам процитирую, по памяти. Можете быть уверены в точности цитаты, потому что это проклятое письмо я перечитал, по меньшей мере, сто раз: «Я продолжу охотиться на шлюх и БУДУ РЕЗАТЬ ИХ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ОСТАЮСЬ СВЯЗАННЫМ!» Звучит несколько странно, не правда ли?

— Немного загадочно.

— Это строка из одного моего старого стихотворения, Дарлинг: «Я буду рвать свои путы и резать их до тех пор, пока остаюсь связанным!» И тот, кто послал письмо, знал, что оно попадется мне на глаза. Он знал, что я ищу Потрошителя, и хотел поддразнить меня! Тогда, первого октября, когда я прочитал это письмо, я понял, что он бросает мне вызов. Ему стало скучно, вот в чем дело. Представьте себе, что еще с первого убийства он ждет возмездия!