Записки датского посланника при Петре Великом, 1709–1711 - [153]

Ю. Юль

22 января 1714 г.».

После того его королевское величество был настолько милостив, (что) дал нижеследующую (повторительную) инструкцию канцелярскому советнику Фальку о том, чтоб продолжать поддерживать мое требование.

«Ф. IV

Из приложений у сего всеподданнейшей памятной записки ты между прочим (ознакомишься с тем), что всеподданнейше доводит до нашего (сведения) вице-адмирал наш Юст Юль по предмету удержания недоплаты ему (русскими приказными) 808 ригсдалеров specie из тех (суточных), которые, в силу заключенного между нами и его) царской любовью договора, он должен был получить за время пребывания своего, в качестве чрезвычайного посланника, при царском дворе. И так как из приводимых упомянутым нашим вице-адмиралом во всеподданнейшем его прошении обстоятельств и оснований мы не можем усмотреть причин, по каким (в России) не

соглашаются на возмещение (Юлю) таковых (недоплаченных ему) денег, (мы же), напротив, считаем (его) требование основательным и справедливым, то (сим изъявляем) всемилостивейшее желание, чтобы ты повторил справедливое ходатайство сказанного нашего адмирала и, (употребив) всяческие целесообразные и подходящие представления царскому двору, постарался привести к тому, чтоб правильная претензия его (Юля) была возможно скорее удовлетворена. За сим и проч.

Фредерик

Копенгаген, 10 марта 1714 г.».

Что воспоследует далее, покажет время.

Будучи, как сказано выше, отозван из моего посольства во время следования за царем, (находившимся) в походе против турок, я (поневоле) оставил в Москве многих людей и большое количество домашней утвари, других же людей с некоторыми лошадьми, экипажами и прочим добром, не зная еще о своем отозвании, отправил из Шаргорода (в Москву?). Поэтому мне пришлось продать мои вещи в Москве, чрез посредство посторонних (людей), (причем я понес) огромный убыток, ибо едва получил половину стоимости всего (проданного). Остальные мои вещи — домашнюю утварь, бумаги и т. и. — я должен был (сохранять) в Москве и притом содержать (там) часть моих людей, платить им жалованье и давать корм. Вернуть их мне удалось лишь (в 1713 г.). 26 ноября 1712 г. я послал (за ними) в Москву моего секретаря Расмуса Эребо. В апреле 1713 г. (Эребо) благополучно вернулся домой и привез между прочим часть оставленных мной в Москве документов и бумаг, которые я затем сдал в королевскую Немецкую канцелярию, взяв с советника юстиции фон Хагена расписку следующего содержания:

«Я, нижеподписавшийся, исправно (получил от) г. вице-адмирала Юста Юля нижеследующие документы, переданные им мне по приказанию его превосходительства г. тайного советника де Сехестеда:

1. Книгу копий, найденную после покойного посланника Хейнса.

2. Врученный названному посланнику проект армянских купцов касательно их торговли.

3. (Выданное) князем Меншиковым обязательство (отдавать) ордену Слона при его ношении (предпочтение) пред всеми прочими орденами.

4. Письмо ко мне адмирала Анкерстиерна по поводу моего задержания на пути в Нарву.

5. Полномочия, (данные) великому канцлеру Головкину и вице-канцлеру Шафирову, договариваться со мной насчет салюта.

6. Собственноручную королевскую резолюцию (о том), как мне держаться в отношении шведских судов по пути в Нарву.

7. Подлинное обязательство английского посла Витворта (относительно того), что английские посланники всегда будут уступать (почетное место) [датским] послам — даже в собственных домах (этих последних).

8. Удостоверение, выданное великим канцлером Головкиным (в том), что частная моя аудиенция у царя [вместо торжественной] не отзовется в отношении меня невыгодно [то есть будет мне зачтена за торжественную(?)].

Сим надлежаще свидетельствую и удостоверяю, что вышепоименованные документы исправно переданы г. вице-адмиралом Юлем в королевскую Немецкую канцелярию.

Фон Хаген

Копенгаген, 24 апреля 1713 г.».

Итак, я сдал в королевскую Немецкую канцелярию все, без малейшего исключения, бумаги, касающиеся моего посольства в Россию. Теперь сдаю равным образом и последний документ — настоящий путевой дневник, приведенный ныне во имя Иисуса к окончанию, как по существу, так и в его добавлениях.

Huiusqve Dominus auxiluim fuit[424].

Приложения

Instruction

Wornach der wohledle, unser Commandeur zur See und lieber getreüer, Just Juel, alsz unser an den Czaaren in Moskow, destinirter Envojé Extraordinaire, sich allerunterthänigst zu richten hat.

1

Hat derselbe sich, so bald immer thunlich, nach dem orth, wo der Czaar sich auffhalten wird, zu verfügen, und bey demselben auff den fusz, wie an deszen hoffe anderer gekröhnten haupter Abgesandten im Ceremoniel tractiret werden, Audience zu suchen, auch bisz zu Ende der Campagne zu verharren, und alsdan demselben nach Moscow, als seinen ordentlichen Residentz-Platze, zu folgen.

2

Bey der Audience selbst, hat Er, nach überreichung seines Greditives, des Czaaren Lbd: mündtlich unsere getreue freündtbrüderliche freündschafft undt verlangen, dieselbe auff alle dienliche weise zu unterhalter und zu Tage su legen, zu contestinen, welches uns dan auch veranlaszen hätte, so bald wir unsern am Czaarischen Hoffe vorietzo Subsistirenden Estats-Raht und Envové Extraordinaire Grund von dannen zu rapelliren, die resolution genommen, Ihn, Unsern Commandeur zur See wiederumb in gleichen caractere dahin abzusenden, damin bey allen Vorfällen des Czaaren Lbd: einen Ministrum von uns bey der handt hetten, min welchen dieselbe des gemeinen Interesse halber handelen, und uns Ihre Meinung durch Ihn in Vertrauen entdecken könten: Wir hetten biszhero mot sonderbahren Vergnügen verstanden, dasz des Czaaren Lbd: waffen glücklich gewesen, und zu deszen unstrerblichen gloire considerable progressen gemacht: Wir wünschten dasz dieselbe in dem Lauft solcher Prosperitet immer continuiren möchten, bisz dadurch für Sie und Ihre Bundts-Genoszen ein raisonabler friede mit denen feinden allerseits erhalten werden möchte.