Записки члена Государственной думы. Воспоминания. 1905-1928 - [75]

Афины

Как раз на Масленицу выезжаю в Афины. Попаду на карнавал. Ехать на греческом пароходе в третьем классе – что-то русское, хуже эвакуации. К нам погрузили быков. Первую ночь я провел на ящиках под дождем, на вторую ночь спустился в трюм, куда текли испражнения быков. Спать надо было прямо на полу, опять рискуя набраться вшей.

По дороге целый день простояли в Вало – прелестный городок с чудной набережной. 25 февраля, а солнце греет, как летом; я в летнем пальто, и то жарко, прямо хоть купайся в море.

В Афинах мы как раз попали в день помолвки княжны с румынским наследником. Все улицы запружены народом и разукрашены. Еле пробрались в русский госпиталь. Опять – бараки, койки и распущенное русское офицерство. В бараках мне дали ночлег и отвели койку рядом с неким Матвеевым, московским корреспондентом, приехавшим в Афины искать дураков, которые бы дали ему денег издавать русскую газету. Конечно, таких дураков он не нашел и вернулся в Салоникский лагерь.

К сожалению, в Афинах, вопреки совету нашего консула Щербины, я не стал беспокоить madame Демидову[420], жену русского посла[421], а сначала обратился к секретарю посольства; он обещал мне все устроить и без madame Демидовой – и ничего не устроил, а лишь зря продержал мой паспорт.

Пришлось лично отправиться к сербскому послу. Оказалось, что секретарь уже был у него по моему делу, и теперь добиться вторичного приема по тому же делу было уже трудно. Впрочем, через секретаря посол обещал мне телеграфировать о моей визе в Белград и не спрашивал с меня на расходы за телеграмму.

Сосед мой по койке, Матвеев, повествует, что бывший здесь до меня камергер Г. получил все: и визу, и деньги на дорогу. Правда, секретарь ее высочества королевы Ольги откровенно нам высказал, что камергер Г. прилип к нему как банный лист. Бесспорно, что в этой ходячей метафоре секретарь ее высочества брал на себя роль гораздо худшую, нежели банного листа. Но все же действовать так «по-банному» я не мог.

В конце концов я решил махнуть рукой и на Афины, и на посланников и возвратиться вспять без всяких результатов, тем более что жизнь в Афинах все же требовала расходов и обошлась мне около 200 драхм на дорогу и на продовольствие.

Знаменитый афинский Акрополь, который помещается на высокой скале вне города, не произвел на меня большого впечатления. Вы видите перед собой груду мрамора среди нескольких уцелевших колоннад, и вы лишь догадываетесь, лишь мысленно воспроизводите величественную картину далекого прошлого. При этом северный ветер гудит и рвет на вас одежду; вы тщетно стараетесь укрыться от его порывов, леденящих кровь. Недоумеваешь, как могли при такой температуре выносить этот холод древние греки в их сандалиях и туниках, когда тут в самую пору надеть тулуп?

Гораздо большее впечатление производит вид Афин с птичьего полета, с самой вершины горы под городом, где помещается крошечный, точно игрушечный, монастырь с тремя братиями.

По случаю праздника помолвки в королевской семье монастырь этот был каждый вечер очень красиво иллюминован и из города имел очаровательный вид какой-то сияющей горы. Вообще весь город в эти праздничные дни, совпавшие с карнавалом, утопал в огнях иллюминации, и некоторые главные улицы казались какими-то огненными галереями.

Но дневные украшения города какими-то бумажками искусственных цветов совсем некрасивы, и лишь досадуешь, зачем висят все эти бумажки и портят вид красивых проспектов?

С высоты птичьего полета хорошо видно, как широко раскинулись Афины с их прекрасными проспектами, не уступающими нашему Невскому. Среди города виднеется большой парк – Королевский. А затем какие-то колоссальные парники со сверкающими на солнце рамами. Что это за парники? Я спустился к ним и убедился, что это – реставрированный мраморный форум под открытым небом, рассчитанный на сто тысяч зрителей, где когда-то происходили и сейчас происходят Олимпийские игры.

Этот мраморный амфитеатр чрезвычайно красив и грандиозен. Но и здесь мешал северный ветер: мрамор застыл, и удивляешься, как можно сесть на такие ледяные скамейки? Сейчас среди этой мраморной громады люди бродят, как мухи, издали даже нельзя узнать знакомого, что со мной и случилось: я не узнал своего спутника по пароходу, который приехал в Афины искать места, и был убежден, что за два месяца лагерного сидения в Салониках он прекрасно изучил французский язык, в доказательство чего тотчас же прочел мне на вывеске: «monsier le «Генерал».

Близ форума находится древняя колоннада, одна из колонн упала и рассыпалась на части. С удивлением вижу, что части эти ничем не были скреплены, и держались эти мраморные глыбы одна на другой лишь своей огромной тяжестью.

Я уже упоминал, что в Афины я попал на Масленицу, в самый разгар карнавала. Такой карнавал мне пришлось видеть в первый раз, и не знаю, может быть, холод тому причиной, но как-то не замечается особой радости и веселья в толпе. Костюмы и маски смешались с обычной толпой и теряются в ней; больше юная, зеленая молодежь, идут группами, толпами; по дороге покупают конфеты, которые продаются тут же, на улицах целыми мешками. Вот и весь карнавал. Говорят, что теперь не время для карнавала: война с кемалистами