Записки члена Государственной думы. Воспоминания. 1905-1928 - [70]
Надежда моя, что мне поможет Земский союз в изыскании занятий, пала. Надо было надеяться только на себя, как мне дружески посоветовал всегда бодрый Чаев.
Не простояли мы и трех дней в гавани, как пришло распоряжение пересадить всех пассажиров с «Константина» на «Херсон» – огромный транспорт, донельзя переполненный и людьми, и вшами. Наша женщина-врач заявила, что на «Херсоне», как ей известно, были случаи тифозных заболеваний и что переселение туда новых пассажиров небезопасно. Публика на «Константине» встревожилась и возмутилась. Появилась какая-то комиссия, которая отправилась на «Херсон» для осмотра и переговоров.
Между тем «Константин» уже причалил к «Херсону», и публика, один за другим, начала перебираться и переносить вещи, чтобы занять лучшие места. Комиссия вернулась с успокоительным известием, что на «Херсоне» все обстоит благополучно и что нам отведена самая верхняя палуба, совершенно свободная от пассажиров. Светило и грело солнце, и мы заняли места на палубе под открытым небом 22 ноября (5 декабря нового стиля), т. е. глубокой зимой.
На «Херсоне» нам пришлось пробыть шесть дней, и как ни пригревало солнышко днем, ночи были очень холодные и спать на палубе было почти невозможно, особенно когда моросил дождик или дул сильный ветер. Я окончательно не мог спать на воздухе в ночном холоде и каждую ночь часов с десяти я спускался вниз, где проходили паровые трубы, и грелся около них, заняв место в очереди за утренним кипятком, который раздавали часов с шести или семи утра. Всю ночь напролет я проводил на ногах. Впоследствии ко мне присоединились какие-то генералы и офицеры, так что образовался тесный кружок у кипятка. Иногда среди ночи мы отправлялись греться у паровика, где обращал на себя внимание в роли простого машиниста бывший командующий армией генерал Эверт[404]: в высоких сапогах, в рабочей блузе похаживал он между своими машинами, вероятно, так же, как он похаживал и на своем высоком посту среди боя.
Все коридоры были завалены спящими телами. Здесь по ночам происходили и торжища, где офицеры продавали туркам-кардашам последнюю свою шинель, френч или сапоги, прямо-таки за ничто, например, шинель английскую, новую, за лиру. На пароходе развилось страшное воровство, поэтому и цены были так сбиты, поэтому и торг происходил ночью, поэтому и кардаши озирались, как затравленные. При мне однажды ночью по палубе пронесся стрелой молодой военный, а за ним в погоню кричали: «Держите вора!» Мой сосед на палубе схватил его за шиворот. Оказалось, он шарил ночью в каюте в темноте, собирая все, что попадет под руку. Какая-то дама случайно проснулась и подняла крик, а вор опрометью бросился вон, бросая по дороге все украденное. Задержанный, он был отправлен под арест.
Как я ни остерегался, но вши меня сильно беспокоили, не помогало и обтирание дезинфекционной жидкостью, взятой мною на дорогу, тем более что обтирание это было очень неудобно производить, приходилось проделывать его в клозете, спешно, кое-как, ибо всегда ждала очередь, даже ночью. К тому же и клозеты кишели вшами, где их ловили и бросали прямо на пол.
Наконец, и я не выдержал без сна. Я чувствовал, что сердце замирает и что я близок к обмороку. По совету одного знакомого москвича спустился в трюм, в самую преисподнюю, наскоро приспособленный для жилья.
– А что, тут нет вшей? – спрашиваю у обитателей, поселившихся там раньше меня и успевших уже организовать там хор и оркестр балалаек.
– Сколько угодно! – отвечают.
Выбираю себе местечко на какой-то железной печке, заброшенной в углу, и кое-как примащиваюсь на ночлег. Не тут-то было: чувствую зуд в теле. Это ужасное чувство, когда по вам что-то ползет, вы протягиваете руку и даже в потемках, наугад, ощупываете насекомое – крупную отъевшуюся вошь. Но сон берет свое; просыпаюсь уже под утро, значительно подкрепленный даже этим спаньем на старой чугунке. Удивительно, как нас берегла судьба и как мы не заболели тифом среди этих мириадов вшей. Никогда не забуду этого кошмара. А больные тифом в лазарете все же были.
Двадцать восьмого ноября нам наконец подали пароход «Оскар» для желающих следовать в Грецию, в Салоники. В Греции проживала вдовствующая королева Ольга[405], которую князь Путятин так же, вероятно, считал своей родственницей; по крайней мере он сильно хлопотал, чтобы в Салоники попала публика самая отборная. Поэтому та тысяча человек, которая туда предназначалась, была рассортирована на группы по пятьдесят человек, чтобы легче было навести справки о всех участниках этих групп. Такая фильтрация в конце концов ни к чему не привела, и в Салоники с нами прибыло немало негодяев. Совершенно случайно, благодаря низости генерала П., я должен был уйти из мною же организованной так называемой сенаторской группы, хотя настоящими сенаторами там и не пахло; был лишь один сенатор, да и тот маргариновый, деникинский. По моей рекомендации в группу эту был принят генерал П. По моей же рекомендации он был избран и старшиной этой группы. В благодарность за это он не поместил меня в списки лиц, выезжающих в Салоники, почему-то невзлюбив резвую Мусю: она не хотела считаться с его тюками, которые составляли его культ, его кумир, цель его жизни. К несчастью, на «Константине» мы помещались как раз рядом.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Воспоминания В. Н. Минута охватывают период с февраля 1917 по июнь 1922 года. Начало мемуаров автор посвятил первому году советской власти, которую генерал-лейтенант Генштаба не принял и служить которой категорически отказался. Он стремился жить в своей скромной усадьбе, не имея дела с новыми хозяевами страны, однако в марте 1918 года, будучи назначенным на административный пост, был вынужден бежать. Так началось его удивительное путешествие: пешком из Москвы до Варшавы, оттуда через всю Европу в Бретань, морем до Японии, из Японии в Аргентину, затем в Старый Свет, Париж.
В книге впервые в полном объеме публикуются воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II А. А. Мордвинова.Первая часть «На военно-придворной службе охватывает период до начала Первой мировой войны и посвящена детству, обучению в кадетском корпусе, истории семьи Мордвиновых, службе в качестве личного адъютанта великого князя Михаила Александровича, а впоследствии Николая II. Особое место в мемуарах отведено его общению с членами императорской семьи в неформальной обстановке, что позволило А. А. Мордвинову искренне полюбить тех, кому он служил верой и правдой с преданностью, сохраненной в его сердце до смерти.Издание расширяет и дополняет круг источников по истории России начала XX века, Дома Романовых, последнего императора Николая II и одной из самых трагических страниц – его отречения и гибели монархии.
Воспоминания генерал-майора М. М. Иванова (1861–1935) открывают картину жизни России после Великих реформ 1860–1870-х годов. Перед читателем предстает жизненный путь «человека из народа», благодаря исключительно своему трудолюбию и упорству достигшего значительных высот на службе и в жизни. Читатель не только следит за перипетиями личной жизни и карьеры автора, но и становится свидетелем событий мирового масштаба: покушения народовольцев на императора Александра II, присутствие русских в Китае в 1890–1900-х, Боксерское восстание, Русско-японская война, обустройство форпоста русского присутствия на Тихом океане — Владивостока, Первая мировая и Гражданская войны… Яркими красками описаны служба автора в Крыму, где ему довелось общаться с семьей выдающегося художника-мариниста И. К. Айвазовского, путь через моря и океаны из Одессы на Дальний Восток и др.
Мемуары пехотного офицера подпоручика Я. Е. Мартышевского – это воспоминания об участии в Первой мировой войне, облаченные в форму художественного произведения. Отправившийся на войну в 1914 году еще совсем юным офицером и прошедший ее до конца, Мартышевский в мельчайших подробностях рассказывает об окопной жизни и эмоциях простых офицеров на полях сражений. Жестокие бои русской и австрийской армий в Галиции, братание солдат, революция, приход к власти большевиков и развал армии – все это и многое другое, пережитое автором книги, воплотилось в его мемуарах.