Записки бродячего врача - [20]
Имущество Джонни действительно ограничивалось старым армейским рюкзаком и спальником.
Надо сказать, что в этом городе бездомным было-таки неплохо. Там лето долгое, спать по ночам в парках и на стоянках у универмагов можно девять-десять месяцев в году без риска замерзнуть насмерть, дождь идет всего три недели в году, и на это и остальное время есть приюты, дружественные полицейские участки и даже особая поликлиника, где бездомных принимают бесплатно.
Так вот, Джонни жил себе безбедно на большой автомобильной стоянке у универсального магазина «Волмарт». В один из немногих дождливых вечеров он поленился тащиться в приют, залез в контейнер для мусора (такая вот металлическая вагонетка на колесиках), закрыл за собой крышку, выпил бутылочку бурбона – того самого, который пьет Ален Делон, – и заснул сном младенца. Хотя, возможно, что он сначала расправился с бурбоном, а потом сделал все остальное.
Под дождь, барабанящий по крыше мусорного контейнера, спится особенно крепко.
В четыре утра, по своему обыкновению, приехал мусоровоз эвакуировать мусор. Это такая огромная машина, она цепляет крюками уличный контейнер, поднимает в воздух и опрокидывает в свое чрево. А потом утрамбовывает содержимое там у себя внутри.
Я не знаю, что снилось моему герою, когда машина поднимала его спальню в воздух и опрокидывала, входил ли он в вираж, сидя на спине крылатого ящера, или вываливался из бомболюка навстречу ощерившейся зенитками земле, но он продолжал себе спать – пока машина не начала утрамбовывать добычу. И тут он проснулся, закричал и стал брыкаться. И глас вопиющего в чреве рычащей машины был услышан! Что на самом деле не так тривиально, как вам может показаться.
По счастливой случайности мусорщики не занимались в это время чтением Иммануила Канта или журнала «Нью-Йоркер». Они сразу вырубили свое смертоносное чудовище и позвонили куда следует.
И в мгновение ока мирная ночная парковка наполнилась мигающими красно-синими огнями и сиренами; понаехали полицейские, скорые помощи, и даже пожарные прикатили на своей длиннющей красной фуре. Джонни извлекли, отделили от мусора и отвезли в приемное отделение. Он отделался несколькими царапинами и трещиной в одной из мелких костей стопы.
Прожил он в приемном отделении три дня, отъелся и отогрелся. И причиной тому, что обычно безостановочный больничный конвейер споткнулся об Джонни, была профессиональная деформация врачей – деформация чувства юмора. Врачи видят смешное в том, от чего люди с нормальной психикой хватаются за сердце или, по крайней мере, печалятся. Это такой вот механизм защиты, уродливая броня с рогами и шипами для сохранения здравости рассудка… Но я отвлекся. Не принимайте меня всерьез.
Врачи, лечившие Джонни и передававшие его со смены на смену (а этот процесс сопровождается подробным рассказом о каждом пациенте), начинали хрюкать уже на первых словах этого печального повествования, и к тому моменту, когда следует сформулировать диагноз и дальнейшие планы, оба врача – сдающий и принимающий смену – уже валялись под столами и ни к каким осмысленным действиям были не способны, так что к концу второго дня весь приемник знал, кто такой Джонни, но никто не имел понятия, что с ним делать дальше.
К концу третьего дня Джонни попал в лапы ко мне. Мои резиденты и студенты, стоически сохраняя серьезное выражение на лицах, выслушали ему легкие и прощупали животик, а я сам дрожащими руками отменил все бессмысленные анализы, для которых из него сосали кровь три дня подряд, и отменил все антибиотики, которыми его травили от несуществующей инфекции.
Завтра мы снабдим его палочкой и жестким сапогом на сломанную стопу и отправим домой. На стоянку у «Волмарта». Тем более что дождя до будущего года уже не предвидится.
Медицина излишеств
В небольшом городке в глухой провинции живет себе пожилой джентльмен. То есть он скорее старый, чем пожилой, но мне – по мере моего собственного взросления – становится все труднее называть вещи своими именами.
В общем, живет он там довольно долго и потихонечку развивается у него болезнь Альцгеймера; с памятью и соображением становится все хуже и хуже, и жена (у которой с головой как раз все в порядке) в конце концов помещает его в дом престарелых.
Там за ним ухаживают, кормят, поят и дают лекарства.
Медицинская наука много чего достигла за отчетный период, и есть лекарства, которые в научном эксперименте улучшают память у белых крыс и даже у людей, при этом, заметьте, не убив насмерть никого. Ему дают антидепрессанты тоже, поскольку в умных книгах написано, что у пациентов с Альцгеймером, как правило, есть и депрессия, ну и еще десяток-другой полезных лекарств.
Сильно лучше пожилому джентльмену не становится, но вроде и не хуже тоже.
Потом в один прекрасный день у него резко едет крыша, он начинает бродить по дому престарелых и сексуально домогаться других жильцов и персонала без различия пола и возраста. Понятное дело, администрация этого терпеть не может, и нашего героя отправляют в местную больницу, где его поведение поначалу лучше не становится.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Роуз, Азра, Саманта и Лорен были лучшими подругами на протяжении десяти лет. Вместе они пережили немало трудностей, но всегда оставались верной поддержкой друг для друга. Их будни проходят в работе, воспитании детей, сплетнях и совместных посиделках. Но однажды привычную идиллию нарушает новость об строительстве элитной школы, обучение в которой откроет двери в лучшие университеты страны. Ставки высоки, в спецшколу возьмут лишь одного из сотни. Дружба перерастает в соперничество, каждая готова пойти на все, лишь ее ребенок поступил.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.