Записки бродячего врача - [20]

Жил на свете Джонни, знаете его?

Не было у Джонни ровно ничего.

Нечего бояться, нечего терять.

Весело живется, нечего сказать.

Имущество Джонни действительно ограничивалось старым армейским рюкзаком и спальником.

Надо сказать, что в этом городе бездомным было-таки неплохо. Там лето долгое, спать по ночам в парках и на стоянках у универмагов можно девять-десять месяцев в году без риска замерзнуть насмерть, дождь идет всего три недели в году, и на это и остальное время есть приюты, дружественные полицейские участки и даже особая поликлиника, где бездомных принимают бесплатно.

Так вот, Джонни жил себе безбедно на большой автомобильной стоянке у универсального магазина «Волмарт». В один из немногих дождливых вечеров он поленился тащиться в приют, залез в контейнер для мусора (такая вот металлическая вагонетка на колесиках), закрыл за собой крышку, выпил бутылочку бурбона – того самого, который пьет Ален Делон, – и заснул сном младенца. Хотя, возможно, что он сначала расправился с бурбоном, а потом сделал все остальное.

Под дождь, барабанящий по крыше мусорного контейнера, спится особенно крепко.

В четыре утра, по своему обыкновению, приехал мусоровоз эвакуировать мусор. Это такая огромная машина, она цепляет крюками уличный контейнер, поднимает в воздух и опрокидывает в свое чрево. А потом утрамбовывает содержимое там у себя внутри.

Я не знаю, что снилось моему герою, когда машина поднимала его спальню в воздух и опрокидывала, входил ли он в вираж, сидя на спине крылатого ящера, или вываливался из бомболюка навстречу ощерившейся зенитками земле, но он продолжал себе спать – пока машина не начала утрамбовывать добычу. И тут он проснулся, закричал и стал брыкаться. И глас вопиющего в чреве рычащей машины был услышан! Что на самом деле не так тривиально, как вам может показаться.

По счастливой случайности мусорщики не занимались в это время чтением Иммануила Канта или журнала «Нью-Йоркер». Они сразу вырубили свое смертоносное чудовище и позвонили куда следует.

И в мгновение ока мирная ночная парковка наполнилась мигающими красно-синими огнями и сиренами; понаехали полицейские, скорые помощи, и даже пожарные прикатили на своей длиннющей красной фуре. Джонни извлекли, отделили от мусора и отвезли в приемное отделение. Он отделался несколькими царапинами и трещиной в одной из мелких костей стопы.

Прожил он в приемном отделении три дня, отъелся и отогрелся. И причиной тому, что обычно безостановочный больничный конвейер споткнулся об Джонни, была профессиональная деформация врачей – деформация чувства юмора. Врачи видят смешное в том, от чего люди с нормальной психикой хватаются за сердце или, по крайней мере, печалятся. Это такой вот механизм защиты, уродливая броня с рогами и шипами для сохранения здравости рассудка… Но я отвлекся. Не принимайте меня всерьез.

Врачи, лечившие Джонни и передававшие его со смены на смену (а этот процесс сопровождается подробным рассказом о каждом пациенте), начинали хрюкать уже на первых словах этого печального повествования, и к тому моменту, когда следует сформулировать диагноз и дальнейшие планы, оба врача – сдающий и принимающий смену – уже валялись под столами и ни к каким осмысленным действиям были не способны, так что к концу второго дня весь приемник знал, кто такой Джонни, но никто не имел понятия, что с ним делать дальше.

К концу третьего дня Джонни попал в лапы ко мне. Мои резиденты и студенты, стоически сохраняя серьезное выражение на лицах, выслушали ему легкие и прощупали животик, а я сам дрожащими руками отменил все бессмысленные анализы, для которых из него сосали кровь три дня подряд, и отменил все антибиотики, которыми его травили от несуществующей инфекции.

Завтра мы снабдим его палочкой и жестким сапогом на сломанную стопу и отправим домой. На стоянку у «Волмарта». Тем более что дождя до будущего года уже не предвидится.

Медицина излишеств

В небольшом городке в глухой провинции живет себе пожилой джентльмен. То есть он скорее старый, чем пожилой, но мне – по мере моего собственного взросления – становится все труднее называть вещи своими именами.

В общем, живет он там довольно долго и потихонечку развивается у него болезнь Альцгеймера; с памятью и соображением становится все хуже и хуже, и жена (у которой с головой как раз все в порядке) в конце концов помещает его в дом престарелых.

Там за ним ухаживают, кормят, поят и дают лекарства.

Медицинская наука много чего достигла за отчетный период, и есть лекарства, которые в научном эксперименте улучшают память у белых крыс и даже у людей, при этом, заметьте, не убив насмерть никого. Ему дают антидепрессанты тоже, поскольку в умных книгах написано, что у пациентов с Альцгеймером, как правило, есть и депрессия, ну и еще десяток-другой полезных лекарств.

Сильно лучше пожилому джентльмену не становится, но вроде и не хуже тоже.

Потом в один прекрасный день у него резко едет крыша, он начинает бродить по дому престарелых и сексуально домогаться других жильцов и персонала без различия пола и возраста. Понятное дело, администрация этого терпеть не может, и нашего героя отправляют в местную больницу, где его поведение поначалу лучше не становится.