Записки бизнесюка - [68]

Но пока женщину только похитили, проституткой она ещё не стала. Чтобы сделать её крепостной, применяются методы физического и психологического давления и прямого насилия. Технология накатана: привезённых женщин неделю накачивают водкой, не давая, что называется, просохнуть. Иногда в водку подмешивают психотропные вещества, но это дорого, обычно так не делают. Через неделю протрезвевшим, находящимся в жутком похмелье и испуганным женщинам, объявляют, куда они попали. Сутенёры работают парами, используя тактику хо-роший/плохой полицейский. Один орет на девок, иногда даже бьёт их (не сильно, чтобы не потеряли «товарный вид»), грозит, что сдаст в полицию: мол, пока в запое были, что-то украли. Второй успокаивает: не всё так плохо, лично он или она (среди сутенёров много женщин) их не держит. Но водку и закуску надо отработать. На точке, разумеется. Если женщина отказывается, её снова принимаются поить. Но на «второй круг» обычно уходят немногие. Неделя запоя и 3–4 дня битья и угроз ломают почти всех. Если какая-нибудь женщина окажется слишком стойкой, её не убьют. Сделают хуже: не сломавшейся после второго круга вкатят лошадиную дозу непонятно чего (вот тут используются психотропные вещества), вывезут в дальний лес, в незнакомую область — и просто бросят. В крепостные она не подошла; слишком велики расходы. Сумеет добраться домой — её счастье. Как правило, не сумеет. Весной и летом обычно не вербуют: слишком долог световой день. Самое подходящее время вербовки: осень и темень. Представь, приятель: очнулся ты тёмной ноябрьской ночью легко одетый в незнакомом лесу. На горизонте ни огонька. Тебе хочется пить, жутко трещит голова, ты ослаб от двухнедельного запоя. Домой добредёшь, Робинзон? Да хотя бы до трассы или ближайшей деревни с людьми доползёшь? Политики на телеэкранах любят заламывать руки и кричать, что в РФ каждый год пропадает без вести несколько десятков тысяч человек. Но забывают уточнить, что половина из них — женщины.

Но вернёмся в поместье к сутенёрам, где ломают будущих крепостных. Важно, что женщина из деревни попадает в совершенно незнакомый мир. Куда бежать за защитой — к господину полицейскому? Но для этого сначала надо выбраться на улицу, а охрана не пустит. В охране не Рэмбо, и они сами боятся: похищение и насильственное удержание человека — серьёзная уголовная статья. Но попробуй, приятель, после недельного запоя соображать и действовать быстро: не думаю, что получится. Да и сутенёры не дураки. В процессе вербовки на «нехорошую квартиру» обязательно несколько раз является мнимый «полицейский». В маскараде используется купленная или краденая форма; нужды в ней секс-индустрия не испытывает. У деревенской девки ни духу, ни мозгов с похмелюги не хватит попросить «полицейского» представиться и предъявить удостоверение. Особенно, если он на нее орёт и несильно, но размеренно бьёт.

Другой метод вербовки: купля-продажа людей. Ей промышляют недобросовестные сотрудники правоохранительных органов. Участковые прекрасно знают неблагополучные семьи, которые заведомо не станут искать пропавших дочерей. Девушку задерживают за мелкое правонарушение, например, за распитие пива на улице. Затем продают. Могут подбросить наркотики, потом задержать. Вербовщик Череп: «Да, можно тёлку у ментов купить. Но нам так не очень выгодно. Если мы сами вербуем, то обычно затрат на тёлку: 5 тыс. руб. (бензин, водка, закуска). А менты просят от 15 до 20 тыс. руб. Поэтому у них обычно напрямую покупают сутера. У ментов хоть и дороже, но нам, вербовщикам, процент надо отстёгивать, пока тёлка работает. А ментам нет».

Купленных девушек ломают уже описанным способом. Ещё им говорят, что их за деньги отмазали от тюрьмы, и надо отработать на точке. Или назад к ментам. Объясняют доходчиво, что бежать домой бессмысленно: там они вновь окажутся под опекой того же участкового. Система закрепощения работает безотказно по простой причине: пропавших женщин не ищут. Почему? Подозреваю, приятель, что если бы у меня или у тебя пропала дочь, мы бы носом землю рыли. И нашли бы, даже если в процессе пришлось бы кого-нибудь приложить. А этих не ищут. Скажу страшное: эти девушки и женщины никому не нужны. В деревнях и малых городках работы нет. А та, что есть, оплачивается по ставкам 5–6 тыс. руб. в месяц. Ладно, пусть 10 тыс. руб. в месяц (такая зарплата — предмет зависти) Лично видел в Бурятии людей, у которых официальная зарплата составляла 3 тыс. руб. в месяц. Как это возможно при минимальном размере оплаты труда (МРОТ) в РФ в 5965 руб. в месяц — ума не приложу. Но факт. Кстати, та деревня не жаловалась. Добирала охотой, рыбалкой и собирательством. Была не то, чтобы богата, но зажиточна: в каждом дворе моторная лодка или снегоход, а то и оба вместе. Нередко ещё и с автомобилем в придачу (не джипы).

Но центральная Россия — не Бурятия с нетронутой тайгой; здесь лесом, огородом и рекой не прокормишься. Только дураки могут вопить: «назад к природе!», а брось их туда — с голоду подохнут. Натуральное хозяйство по принципу «что поймал, то и съел» штука сложная. Если ловить хищнически, скоро ловиться и собираться перестанет. Чтобы не браконьерствовать и прилично кормиться, нужно многое знать и уметь. У тех же бурят, например, около 50 синонимов слова «снег». Ведь методы охоты по разным видам снега весьма отличаются. А у родственных бурятам ското-водов-монголов более 50 синонимов слова «трава». Разная она, трава-то. Зато в натуральном хозяйстве нет слова «бюллетень». Заболел, на охоту не пошёл, запасов нет — сиди голодный. Выздоровел, побрёл на охоту, но от слабости ничего не поймал, голодай дальше. Глядишь, через месяц не ты зверушкой, а она тобой полакомится. Гармония! Впрочем, соплеменники быстрее сами ослабевшего съедят. Людоедство и ритуальное убийство слабых (стариков, женщин, детей) характерно для всех обществ, основанных на натуральном хозяйстве. Ведь оно способно прокормить ограниченное число людей. Поедание лишних экономически оправдано: не пропадать же добру, в смысле, мясу. Натурализация хозяйства во многих регионах РФ идёт полным ходом. Но навыки утрачены, поэтому прокормить оно может далеко не всех. Оставшаяся в деревнях молодежь охотой и собирательством заниматься не хочет. Не умеет, и научить некому. Горбатиться за 5 тыс. руб. в месяц она тоже не желает. Много я деревень видел, и в каждой полно молодых бездельников. Пить они начинают с детства, а годам к 20-ти являются законченными алкоголиками.