Записи - [16]

«Твой оскверних образ и сластем поработих». Сладости мира губят духовную жизнь, с ними теряется холодная трезвенность духа, ясность мысли, контроль над собой, рассеивается внимание, слабеет воля, ослабляется, растекается, растрепывается личность.

Сила девства — сияние нерастраченного пола — сублимируется в высшие духовные ценности. Целомудрие — условие и источник настоящего творчества.

При наличии богатой психической жизни сфера сексуальная в значительной части превращается в энергию эстетического, морального и другого порядка. Но если этого нет, как у большинства европейской молодежи, то остается чистое скотство, которое само, наоборот, поглощает даже слабые искры других, более высоких проявлений.

Все кругом нас — воспитание с детства, «жизненная борьба» учат нас «собственному достоинству». Но если есть среди нас такой, кто почувствует себя мытарем, — а дай Бог, чтобы каждый чувствовал себя таковым, — да возрадуется он, потому что он — та заблудшая овца, та драхма потерянная, ради которой пришел Христос, и о спасении его еще большая радость на небе. чем о сотне праведников.

Не всеми одинаково серьезно сознается важнейшее в наших духовных путях значение созерцания жизненного пути святых. Многие говорят — «у меня есть Евангелие, у меня есть Христос — мне не нужны посредники». Иные, может быть, не скажут этих самоуверенных слов, но фактически не прибегают к помощи святых в периоды (а у кого их не бывает) духовного упадка. Ведь что такое всякий святой? — тот же человек, но который, пойдя по правильному пути, нашел то чего ищем мы все — Бога. Как же нам не вглядываться в них и не брать пример с них. не идти за ними! Собственно, «святость» — задача каждого из нас в меру его сил.

Просто подавлять или усыплять в себе грех, все греховное — неверный путь, грех останется все равно и даст новые ростки, хотя бы мы и обрывали каждый новый побег.

Надо этому зловредному растению сделать прививку, т. е. надо сублимировать свою греховность, преобразить ее в высшие состояния, извращением которых она была. Пример — апостол Павел и все те, кто активно и сознательно «строят» свою душу.

Общее место гордых — возмущаться чужой ложью, протестовать против неправды, восстановлять истину. Они и не замечают в своем ослеплении, что сами опутаны ложью, что они не выносят истины даже в слабом ее растворе, что надо заслужить право на истину.

Истину по отношению к себе они не выносят, да и можно ли говорить правду душевнобольному? На что ему эта правда? Всякая о нем правда обратится только в воду на мельницу его безумия.

Скорбями истребляются грехи наши, «нет скорбей. — нет и спасения» (слова преп. Серафима). Не только страдания, посылаемые Богом, но всякое духовное усилие, всякое добровольное лишение, всякий отказ, жертва немедленно размениваются на духовные богатства внутри нас; чем больше мы теряем, тем больше приобретаем. Вот почему «трудно богатым войти в Царство небесное» — потому что в них не совершается этого размена благ земных, временных, тленных, на блага небесные, нетленные. Мужественные души инстинктом ищут жертвы, страданий и крепнут в отречениях. Многочисленные подтверждения этого в Евангелии и у Апостолов. Особенно много об этом у ап. Павла. Это знают даже внехристианские религии: как истязают себя факиры, йоги, дервиши; у них это точный расчет. Бог посылает нам скорби — приимем их мужественно и мудро, возрастая и укрепляясь в них духовно.

Во время каждого Великого Поста за исповедью Бог внушает ту или другую руководящую мысль. В этом году — это любовь ко Христу и главное средство борьбы с грехом — молитва Ему же.

… Так грустно всегда расставаться с Постом и с пасхальной неделей. Я всегда тяжело переживаю и закрытие врат в алтаре в субботу Фоминой, и вообще конец пасхальной седмицы. Хоть и поют еще «Христос Воскрес», но все делается труднее, как будто действительно снова затворились двери Царствия, открывшиеся было навстречу усилиям и подвигам поста. Люди с какой–то усиленной жадностью опять погружаются в земное, в суету, церкви пустеют.

Только первые шаги приближения к Богу легки; окрыленность и восторг явного приближения к Богу сменяются постепенно охлаждением, сомнением, и для поддержания своей веры нужны усилия, борьба, отстаивание ее.

Начало духовной жизни — выход из своей субъективности, из самого себя. перерастание самого себя в общении с высшим началом, с Богом.

Столько смертей кругом, что смерть почти перестала быть страшной и стала временами для меня реальнее, чем жизнь. И чем больше близких уходит туда, тем легче делается этот переход. Почему Церковь молчит о загробном мире? — Человек живет, мыслит и чувствует в условных формах пространства и времени. Вне этих форм мы не можем ни мыслить, ни говорить.

Потустороннее живет иными формами. Если будем говорить о нем, мы будем говорить плотским языком. Вот откуда целомудренное молчание Церкви.

Православие особенно чувствует контраст «умной красоты мира горнего» и «мира сего». Мы страдаем от ощущения тьмы и греха. примешанного ко всему миру. Становясь православными, мы становимся все отчасти аскетами.