Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы - [13]

– Ага, впрочем, сидел в машине только один.

– А второй?

– Второй стоял на тротуаре и ждал, придерживал заднюю дверцу. Рослый, повыше меня, верзила. Не то чтобы толстый, а крепкий такой, сильный на вид. Моего возраста, примерно лет тридцати – тридцати пяти, кучерявый, как артист этот, Харпо Маркс[14], только потемнее. Брюки черные, в обтяжку, расклешенные, и рубашка тоже черная, блестящая такая, на груди расстегнутая, и, по-моему, цепочка на шее, с какой-то серебряной штучкой. Рожа довольно загорелая или просто красная. Когда эта девица подбежала – если это была девица, конечно, – он распахнул дверцу, чтобы она могла вскочить, захлопнул дверцу, сам сел впереди, и машина рванула со страшной скоростью.

– В какую сторону? – спросил Рённ.

– Они развернулись посреди улицы и понеслись к Марияторьет.

– Так. Ясно… А второй? Второй мужчина?

– Он же сидел за рулем, так что его я не рассмотрел как следует. Но он показался мне моложе, лет двадцати с небольшим. И худой такой, бледный. Белая тенниска, руки тощие-тощие. Волосы черные, довольно длинные и грязные, я бы сказал. Сальные космы. И тоже в темных очках. Еще я припоминаю на левой руке у него широкий черный ремешок – часы, значит.

Шёгрен откинулся назад, держа в руке стакан.

– Как будто все рассказал, все, что помню, – закончил он. – А может, забыл что-нибудь?

– Чего не знаю, того не знаю, – сказал Рённ. – Если еще что-нибудь вспомните, свяжитесь с нами. Вы никуда не уезжаете?

– К сожалению. Вообще-то, у меня сейчас отпуск, да денег – ни гроша, куда тут поедешь. Буду дома болтаться.

Рённ допил пиво и встал.

– Вот и хорошо. Возможно, нам опять понадобится ваша помощь.

Шёгрен тоже встал, и они спустились на первый этаж.

– Это что же, снова рассказывать? – спросил он. – Записали бы лучше на магнитофон, и делу конец.

Он отворил наружную дверь, и Рённ вышел на крыльцо.

– Да нет, скорее вы можете нам понадобиться, чтобы опознать этих молодчиков, когда мы их схватим. Или же мы пригласим вас посмотреть кое-какие фотографии. – Они обменялись рукопожатием, и Рённ добавил: – В общем, там будет видно. Может, и не придется вас больше беспокоить. Спасибо за пиво.

– Ну что вы. Если надо еще помочь, я – пожалуйста.

Пока Рённ шел к машине, Стен Шёгрен стоял на крыльце и приветливо махал ему рукой.

9

Если не считать четвероногих ищеек, то профессиональные борцы с преступностью, за редким исключением, такие же люди, как все. И даже при выполнении серьезных и ответственных заданий они подчас способны на обычные человеческие чувства. Скажем, волнуются и переживают, когда предстоит ознакомиться с доказательствами первостепенной важности.

Члены спецгруппы по борьбе с грабителями банков не составляли исключения. Они и их высокопоставленные самозваные гости сидели затаив дыхание. Свет в зале был притушен, и все смотрели на экран. Вот-вот на нем оживет картина ограбления на Хорнсгатан. Собравшиеся собственными глазами увидят вооруженный налет на банк, убийство и персону, которую недремлющая вечерняя пресса с присущей ей находчивостью уже успела окрестить «смертоносной секс-бомбой» и «белокурой красавицей в темных очках, с пистолетом в руках». По этим и другим, столь же свежим эпитетам было видно, что репортеры, за неимением собственной фантазии, черпали вдохновение у других авторов – попросту говоря, сдирали.

Предыдущая «секс-бомба», арестованная за ограбление банка, была угреватая плоскостопая особа сорока пяти лет, с роскошным тройным подбородком; вес, по достоверным сведениям, восемьдесят семь килограммов. Но даже после того, как она на суде уронила вставную челюсть, пресса продолжала расписывать ее внешность в самых лирических тонах, и легковерный читатель навсегда остался в убеждении, что на скамье подсудимых сидела писаная красавица с лучистыми очами – то ли стюардесса американской авиалинии, то ли претендентка на титул «Мисс Вселенная».

Так уж повелось: на страницах вечерней прессы женщины, замешанные в крупных преступлениях, неизменно выглядели так, будто они закончили модельную школу Ингер Мальмруус.

Просмотр заветных кадров мог бы состояться и раньше, но техника, как всегда, подвела: в кассете что-то заело, и сотрудникам лаборатории пришлось основательно повозиться, чтобы не повредить пленку. В конце концов удалось извлечь ее и проявить, не повредив перфорацию.

Судя по плотности позитива, на этот раз обошлось без недодержки, и вообще пленка, по мнению техников, удалась на славу.

– Интересно, – сказал Гунвальд Ларссон, – уж не Дональда Дака ли нам покажут?

– Лучше «Розовую пантеру», – отозвался Кольберг.

– Конечно, кое-кто предпочел бы «Партайтаг в Нюрнберге»[15], – заметил Гунвальд Ларссон.

Они сидели впереди и разговаривали достаточно громко, но в задних рядах царила тишина. Присутствующие тузы во главе с начальником полицейского управления и интендантом Мальмом молчали.

«Интересно, о чем они задумались?» – спросил себя Кольберг.

Должно быть, прикидывают, как укоротить хвост строптивым подчиненным. Мысленно переносятся в прошлое, когда кругом царил полный порядок и делегаты шведской полиции не моргнув глазом голосовали за избрание Гейдриха