Запасная столица - [23]

БУНКЕР-УБЕЖИЩЕ СТАЛИНА

Осенью же 1941 года в Самаре, подтверждая ее новое назначение – стать запасной столицей, происходило другое знаменательное событие: в полном напряжении сил и средств шло строительство бункера-убежища и одновременно рабочего кабинета для Верховного главнокомандующего Сталина.

Разумеется, даже и самые любопытные самарцы ровным счетом ничего не знали о сверхсекретных работах в городе. Исключая, конечно, партийное высокое начальство. Да и мы, современники, узнали о существовании в центре Самары под землей так называемого ныне «сталинского бункера» всего-то несколько лет тому назад. Сейчас здесь доступный всем любопытствующим музей. Водят сюда школьников. Иностранцы, путешествующие по Волге, просят непременно показать им в Самаре редчайшую достопримечательность.

Очевидно, Д. Волкогонов оказался не совсем прав, говоря в книге «Триумф и трагедия», что «…в свое время Тимошенко и Жуков настаивали…» на создании «специального защищенного места для работы…» Ставки и самого Сталина. Это – в Москве. Перед войной. И только «к зиме 1941 года подготовили небольшое убежище на ближней даче, там же и пункт связи с фронтами».

Из романа Ивана Стаднюка «Москва-41-й», выстроенного на строго документальных фактах и эпизодах, точных датах, мы узнаем, что 6 мая 1941 года на территории Кремля, возле здания Арсенала началось строительство бомбоубежища. С запозданием – его не успели окончить к появлению в небе столицы первых разведывательных самолетов противника. В то же время, был уже подготовлен, на бывшей улице Кирова, бункер штаба ПВО Москвы, оборудованный новейшими средствами управления и связи. И располагался он на глубине 50 метров! Надо предположить, – на строительство столь мощного сооружения потребовался не один год. И. Стаднюк утверждает, что при завершении монтажа оборудования в штабе бывали Буденный, Артемьев, Тимошенко, Шапошников и Жуков. Интересовались объектом, бывая тут, члены Политбюро, сам Сталин. Ночью 22 июля 1941 года, во время первого массированного налета немецкой авиации, продолжавшегося пять часов, Политбюро и Сталин провели здесь, в бункере.

По имеющимся в моем распоряжении свидетельствам очевидцев, и строительство бункера в Самаре, о котором не знали Тимошенко и Жуков, и, заметим, именно в Самаре, а не в Москве, началось еще до начала войны.

Не подтверждает ли этот примечательный факт – еще до начала войны – уже высказанное предположение: существовал в Политбюро и Правительстве общий мобилизационный план на случай неминуемой войны, и Самаре отводилось в его параграфах место и назначение первостатейное.

Писатель И. Стаднюк, хорошо знающий историю Великой Отечественной войны, в беседе со мной высказал неожиданную версию: бункер в Самаре строился по личной инициативе Берии, разумеется, силами его могущественного ведомства, и даже, по словам И. Стаднюка, «как сюрприз Сталину». Потому, дескать, Тимошенко и Жуков ничего о нем, тайном, не ведали. Однако документально это, на нынешний день, не подтверждено.

Нам уже известно, что Берия боялся и не любил Сталина. А если не любишь и боишься – какие уж тут могут быть подарки-сюрпризы? Впрочем, у таких экземпляров человеческого недоразумения, как Берия, могло стать и все наоборот.

В нашем городе, когда факт существования бункера стал известен общественности, высказывалось мнение: строительство секретного объекта велось заключенными, и по завершению его, ради сохранения тайны, все они были расстреляны. Это также не подкреплено никакими документами. Опять же на нынешний день. Да таких документов и не могло сохраниться.

Мы обратимся к свидетельству очевидцев… нет, не просто очевидцев – праздных зрителей, а самих участников строительства «сталинского бункера».

В поисках материалов к этой своей работе в Москве, мне с большим трудом, -события-то сколь давние! – удалось разыскать и познакомиться с Юрием Григорьевичем Кудрявцевым и Львом Марковичем Семиком, метростроителями.

О Ю. Г. Кудрявцеве я уже упоминал: он в 41-м году, еще совсем молодой человек, был приставлен обслуживать электрическую часть бронированных автомобилей Сталина.

После разгрома немцев под Москвой Верховный главнокомандующий свой переезд в Самару отложил. Машины его простаивали за ненадобностью, и Кудрявцев оказался не у дел. Тогда он и поступил на работу электромонтажником в специальный отряд «Метростроя», командированный в Самару с особым заданием – строить сверхсекретный объект.

Марк Львович Семик приехал в Самару «начальником конторы», по его словам, куда входили бригады высококлассных строителей, такелажников, слесарей-монтажников, сантехников, лифтеров и отделочников. И только связисты были из другого ведомства.

Вот что рассказывает Лев Маркович:

«К середине октября сорок первого, в самое отчаянное для Москвы время, был уже разработан приказ по демонтажу и эвакуации наиболее ценного оборудования метрополитена. Ждали сигнала к исполнению. Но однажды меня и других метростроевцев буквально подняли по тревоге. Вместе с семьями погрузились мы в теплушки специального поезда. Через десять суток приезжаем в Самару. Поселились в школе на улице братьев Коростелевых. Жили в классах, по четыре-пять семей в одной комнате, кое-как отгородились. Объяснили нам, зачем мы понадобились в Самаре. Взяли подписку о неразглашении государственной тайны особой важности. Две шахты глубиной в тридцать семь метров, вчерне уже были готовы к нашему приезду. Одна, пошире, – эта для кабинета Сталина и комнаты отдыха, на самом дне. Другая, поуже, рядом, для агрегатов и оборудования по жизнеобеспечению: в ней должна быть вентиляция, сантехника, энергетика, теплоснабжение, связь… Нет, чтобы такие глубокие шахты пройти – на это не меньше как полгода потребуется. До нас проходку начали, задолго. Да, выходит по времени, еще до войны начали работы. А мы, приехав, сразу же приступили к монтажу оборудования, оно раньше нас было привезено из Москвы. А остальное – что же: работа по двенадцать часов. Строительством руководил Николай Михайлович Исайя, тоже из наших инженеров. Снабжением ведал Дискин, умелый человек, добычливый. Хлеб, помню, по кило двести граммов, ну и все прочее – это по военной норме. Работу мы закончили в декабре сорок второго. Конечно, не без недоделок. Окончательно все было готово к февралю сорок третьего».