Запахи чужих домов - [7]

Шрифт
Интервал

— О боже. Она не злится? — спрашиваю я Рея, натягивая на голову простыню. Если б это была бабушка, мне бы уже заказывали гроб.

Но Рей просто смеется и пытается взобраться на меня.

— А что она скажет? Как будто Анна здесь не потому, что мама занималась тем же в старших классах. Почему, думаешь, ей так рано пришлось выйти замуж?

Он тянется, чтобы дотронуться до моей груди, но я отталкиваю его руку, пытаясь накинуть ночную рубашку. Меня тошнит, и я все еще вижу голубые-преголубые глаза его мамы, они — море, а я только что отплыла слишком далеко от берега.

Глава вторая. The Ice Classic. Дора

На углу торчит Танцующий Псих, и мы делаем вид, что не замечаем его, но это почти невозможно. Он, как всегда, одетый в большую пушистую шапку с помпоном, теплый комбинезон фирмы Carhartt и белые, скрипящие при ходьбе меховые ботинки, пританцовывает, будто у себя на кухне, под орущее радио. Каждый божий день он на этом самом месте тычет во все стороны пальцем, как танцор диско, покачивает бедрами, выделывает па ногами и исполняет другие странные танцевальные движения вроде прыжков по кругу. Как его можно не заметить? Он здесь, даже если на улице минус сорок. Но в минус сорок эти танцы имеют хоть какой-то смысл.

Детям Берч-Парка нужно проходить мимо него по пути из школы, и это нас всех роднит, а еще то, что мы все вынуждены придумывать, как бы согреться. Мы бедные, поэтому выглядим как разномастная кучка стремно одетых беспризорников, но этого недостаточно для дружбы.

Впереди нас с Дамплинг шагают Руфь Лоуренс и ее подруга Сельма Флауэрс. Сельма живет не в Берч-Парке, но каждый день таскается с Руфью к ней домой, потому что мама Сельмы (крутая журналистка в газете) самая настоящая мать-наседка. Не может же ее дочь добираться до дома одна в свои-то шестнадцать. Сельма приемная, и мало кого бы это заботило, если бы не любовь Сельмы без умолку трещать о себе.

Сразу понятно, что она не деревенская. В деревне никому нет дела до того, кто чей ребенок. Деревенские дети просто кочуют из дома в дом. Если ты замечаешь, что новоявленный ребеночек твоей тети совершенно не похож на твоего дядю, но напоминает собой парня с верховьев реки, который приплывает рыбачить по весне, ты просто улыбаешься и щипаешь малыша за пухлые щечки, потому что какая разница? Дело в том, что не жизнь Сельмы отличается от нашей, она сама другая: никому из нас не взбредет в голову постоянно говорить о себе.

Они с Руфью носят связанные на спицах шарфы и громоздкие шапки, которые постоянно падают им на глаза. Видимо, где-то была большая распродажа оранжевой пряжи. Кажется, каждый день у них появляется какая-то новая вязаная вещь, которая им не подходит. По ходу, кто-то ударился в рукоделие.

Дамплинг думает, что Руфь нормальная, наверное, потому что она сестра Лилии, а Лилию все любят. Но если слушок про Руфь и Рея Стивенса — правда, то у нее точно не все в порядке с головой.

Весь прошлый год он сидел за мной на обществознании и постоянно говорил глупости вроде «Кто-то еще чувствует запах мактака[9]?». Ах, как оригинально. Конечно же, от всех нас коренных пахнет китовым жиром. Это настолько старая расистская шутка, что я даже не могу начислить ему очки за попытку. Как бы я его ни игнорировала, он все равно не унимался. Никому, даже Дамплинг, я не рассказывала о той записке, которую он незаметно подкинул мне на парту. В ней было написано: «Я могу сотворить своим фалосом такое, что даже твоя жирная задница не выдержит». Эта сцена являлась мне в кошмарах целую неделю, несмотря на то что в записке была ошибка. «Фаллос» пишется с двумя «л», умник. И как Дамплинг может говорить, что Руфь нормальная, если ей нравится такой человек?


Но Дамплинг всегда предельно тактична. Я уверена, что она и ее сестра Банни хорошие, потому что у них очень милые родители, но на всякий случай я никогда не сужу о людях по первому впечатлению. Я жду. Люди часто выглядят безобидно, но многие могут вспыхнуть и обжечь тебя, стоит подойти слишком близко. Осторожность никогда не помешает.

Папа учил Дамплинг тому, что стакан наполовину полон; мой же отец убедил меня, что стакан до краев должен быть наполнен виски. Не каждому посчастливилось иметь такого отца, как у Дамплинг. Иногда перед сном я на несколько минут представляю, что ее папа на самом деле и мой тоже, и только тогда мне удается поспать.

Многие люди в Фэрбанксе мешают всех автохтонов в одну кучу; например, повар из школьной столовой спросила, не сестры ли мы с Дамплинг. Мне бы хотелось быть ее сестрой. И неважно, что наши атабаскские и инупиатские[10] предки сражались друг с другом, неважно, что она из индейцев, а я из эскимосов. Вот Лилию с Банни никто бы не перепутал. Это могли бы сделать только сами Лилия и Банни, которые теперь почти в обнимку тащатся впереди нас в поношенных комбинезонах и без умолку болтают, проходя мимо грязных сугробов. У одной волосы светло-русые, как ястребиные перья, у другой — черные, как вороново крыло. Как обычно, вовсю хохочут, наверное, над этой дурацкой рекламой средства от засоров Liquid Drano, которую они постоянно цитируют. Мы еще помним, как приехали в Берч-Парк, а вот Лилия и Банни были тогда слишком маленькие. Я слышала, что новорожденные не различают цвета, и, возможно, эти двое никогда не повзрослеют.


Рекомендуем почитать
Чёрный аист

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Человек, который умер дважды

Элизабет, Джойс, Рон и Ибрагим недолго наслаждаются покоем в идиллической обстановке Куперсчейза. Не успевают утихнуть страсти после раскрытого ими убийства, как Элизабет получает письмо из прошлого. Ее приглашает в гости человек, который умер давным-давно — у нее на глазах. Элизабет не может отказаться от приглашения — и вот уже Клуб убийств по четвергам оказывается втянут в новое дело, в котором замешаны колумбийские наркоторговцы, британская контрразведка и похищенные алмазы стоимостью в двадцать миллионов фунтов.


Моя жизнь с мальчиками Уолтер

Джеки не любит сюрпризов. Ее жизнь распланирована на годы вперед, но все планы рушатся, когда она теряет семью в автокатастрофе. Теперь Джеки предстоит сменить роскошную квартиру в Нью-Йорке на ранчо в Колорадо, где живут ее новые опекуны. И вот сюрприз — у них двенадцать детей! Как выжить в этом хаосе? А может быть, в нем что-то есть? Может быть, под этой крышей Джеки обретет семью, любовь и лучших друзей?


Чисто шведские убийства. Отпуск в раю

Комиссар полиции Петер Винстон приезжает в живописный уголок Швеции, чтобы отдохнуть у моря. Отпуск недолго остается безоблачным — в роскошной недостроенной вилле на берегу находят тело известного риелтора Джесси Андерсон. Дело только поначалу кажется простым — вскоре обнаруживается, что Джесси сумела досадить почти всем в этом райском краю и убийца может скрываться за каждой садовой изгородью.


Клуб убийств по четвергам

Среди мирных английских пейзажей живут четверо друзей. У них необычное хобби: раз в неделю они собираются, чтобы обсудить нераскрытые преступления. Элизабет, Джойс, Ибрагим и Рон называют себя «Клуб убийств по четвергам». Все они уже разменяли восьмой десяток и живут в доме престарелых, но сохранили остроту ума и кое-какие другие таланты. Когда местного строителя находят мертвым, а рядом с телом обнаруживается таинственная фотография, «Клуб убийств по четвергам» внезапно получает настоящее дело. Вскоре выясняется, что первый труп — это только начало и что у наших героев есть свои тайны.