Запах крови - [13]

– Без пяти десять.

Потревоженная нашими голосами, Катя, вздрогнув, открыла глаза.

– Неужели я уснула? – виновато пролепетала медсестра. – Ой, как нехорошо! Степан Константинович велел...

– Перестань! – с улыбкой перебил я. – Пациент практически здоров, а вот тебе надо обязательно выспаться!

– А также подкрепиться и принять душ! – добавил Витька. – Завтрак в столовой на первом этаже. Ванная – по коридору налево.

– Вам на самом деле полегчало? – В голосе девушки сквозило неприкрытое сомнение.

– Честное слово! – Я и впрямь чувствовал себя неплохо.

– Ну... ладно, – нехотя согласилась Катя. – Только сначала уколы антибиотиков, прописанные Степаном Константиновичем. Приготовьтесь, пожалуйста.

Я послушно приспустил плавки и кряхтя перевернулся на живот...

* * *

Когда Катя, старательно исколов мою задницу, покушав и помывшись, улеглась наконец спать, Кретов предложил мне поесть. Невзирая на настойчивые Витькины увещевания, от еды я наотрез отказался (не было аппетита) и попросил лишь кофе со сливками да сигареты. Квадратный двухметрового роста амбал – вероятно, охранник Рептилии – проворно прикатил столик на колесиках с дымящимся кофейником, двумя чашками, сливками в фарфоровом кувшинчике, хрустальной пепельницей, зажигалкой и нераспечатанной пачкой «Мальборо».

– Ты не против моей компании? – осторожно поинтересовался Кретов.

– Конечно, нет! – усмехнулся я. – Брось комплексовать!

– Не могу! – помолчав секунд тридцать, глухо промолвил Витька. – Васька Голицын то и дело по ночам снится. Особенно последние три месяца!

Василием Голицыным звали солдата, погибшего под нашими же бомбами из-за ошибки, допущенной радистом Кретовым при передаче летчикам координат каравана моджахедов.

– Я уж заснуть теперь боюсь, – судорожно сглотнув, уныло сообщил Кретов. – Постоянно один и тот же сон повторяется: Васька в окровавленном обмундировании... стоит на склоне горы, возле свежей бомбовой воронки, да смотрит с укором... – Витькины глаза подозрительно заблестели, руки дрогнули, кофе расплескался на пол. Я притворился, будто бы ничего не замечаю, распечатал пачку «Мальборо», вынул сигарету и не спеша закурил. Кретов тем временем справился с собой, налил новую порцию кофе и отхлебнул маленький глоточек.

– Давно хотел поблагодарить тебя, Алексей! – сказал он.

– За что? – изумился я.

– Весной восемьдесят четвертого ты фактически пожалел меня, просто-напросто расквасил морду, хотя по идее должен был написать рапорт да отдать под трибунал! Почему, кстати, пожалел, а?

– Ты перепутал координаты не по злому умыслу, а в спешке, по рассеянности, – глубоко затянувшись и выпустив изо рта облачко дыма, ответил я. – И под бомбежку угодил вместе с нами, и погибнуть мог так же, как Голицын... Чего с тебя, с дурня, было взять, кроме анализа? Я посчитал подобную меру наказания достаточно адекватной. Вот если бы ты духам продался – тогда другое дело! Пристрелил бы как собаку без всяких трибуналов!

– Понятно! – пробормотал Витька и вдруг порывисто протянул мне руку. – Спасибо, Леха! Век не забуду!

– Давай сменим тему, – пожав его ладонь, предложил я. – Скажи лучше, откуда у тебя столь тесные контакты со Степкой Демьяненко? Не с армии же! Оставшиеся до дембеля полгода ты, помнится, в другой роте дослуживал.

– Пять лет назад он шкуру мою латал, – грустно улыбнулся Рептилия. – Конкуренты мне в «Мерседес» бомбу с часовым механизмом подложили. Прямо под водительское сиденье. Наверняка, гады, действовали! Обычно я сам вожу машину, однако в тот раз, пережрав накануне, решил с утра пораньше конкретно пивом похмелиться... В общем, за руль сел один из моих парней. Беднягу в клочья разорвало! А я чудом остался жив и в бессознательном состоянии попал в больницу к Степану. Он лично меня прооперировал, восемнадцать осколков из тела извлек, в том числе два из сердца. Хирург экстракласса! За уши из могилы вытащил! Придя в сознание, я попросил у Степы прощения за Афганистан, но он, как и ты, отмахнулся: перестань, мол, дело старое. – Кретов задумчиво пожевал губами. – Все вы меня прощаете, только сам я себя простить не могу!!! – На Витькиных глазах вновь блеснули слезы, побелевшие пальцы машинально раздавили хрупкую кофейную чашку.

– Ну а дальше? – стремясь отвлечь бывшего сослуживца от тягостных воспоминаний, спросил я.

– Дальше стали регулярно встречаться, наведываться друг к другу в гости, вместе отмечать праздники: крестины, дни рождения, Новый год, Рождество... – Рептилия обмотал носовым платком порезанную осколками фарфора кровоточащую ладонь. – А в один прекрасный в кавычках день... – Глаза бандитского главаря зло сощурились, на скулах заиграли желваки. – В один, стало быть, распрекрасный майский день 1997 года заехал я на работу к Демьяненко, хотел пригласить его на шашлыки, а на нем, мягко говоря, лица нет! Вылитый утопленник недельной давности! Оказывается, Степину младшую сестренку Галю 1980 года рождения затащили в машину, избили и по очереди изнасиловали четверо чеченов, живших, между прочим, в соседнем с ней доме! Менты, суки, дело похерили. Видимо, за взятку. Обычное, блин, явление! Степа в трансе... «Не беспокойся, браток, – говорю. – Разберемся с козлами». – Рептилия щелкнул зажигалкой, прикуривая.