Пыльный июльский день медленно приближался к концу. В спертом воздухе моей комнатушки, площадью шестнадцать квадратных метров, ощутимо пахло свежей краской и сырыми обоями. Вот уже третий день, как я пытался привести свою холостяцкую берлогу в приличный вид. Сейчас работа близилась к завершению. Опустившись на стул, я уныло огляделся. Видавшая виды мебель выглядела на фоне новеньких обоев виновато и униженно. «Вот вышвырну тебя на помойку», – злорадно сказал я старому дивану с потертой обивкой и скрипучими пружинами. Я блефовал. Зарплата молодого специалиста, ожидавшая меня после окончания института, не давала никаких оснований для столь решительного поступка. Я вновь остро ощутил свою неполноценность. Чувство это появилось у меня две недели назад, после знакомства с Инной Владимировной. До сих пор я был о своей персоне довольно высокого мнения. Как же, бугай, ростом метр восемьдесят, пятьдесят шестой размер плеч. Неплохо владеет приемами карате. Что там еще? Институтские преподаватели, прочащие блестящую научную карьеру, приглашение в аспирантуру... Но Инна Владимировна дала мне понять, что все это ерунда. Нет, прямо она ничего не говорила. Вопрос о будущей зарплате, оценивающий взгляд, в котором сквозило пренебрежение, затем обстоятельный рассказ, как удачно вышла замуж дочь ее подруги: у мужа машина, дача, трехкомнатная квартира. Так сказать, честный труженик автосервиса. Я не дурак и сразу все понял. Инна Владимировна – это Светкина мать, моя будущая теща. Светка – очаровательное существо: хорошенькая мордочка, густые каштановые волосы, огромные зеленые глаза и фигура фотомодели. Я познакомился с ней пять месяцев назад, вовсе не собираясь жениться. То, что я влип, выяснилось в июне, когда Света на две недели уехала в санаторий. В ее отсутствие я не находил себе места и чувствовал, что жизнь потеряла всякий смысл. Когда же она наконец вернулась, я так обрадовался, что сразу предложил выйти за меня замуж. Через неделю мы подали заявление, а еще через три – Светка забеременела. Свадьба была назначена на четырнадцатое августа, поэтому я спешно приводил в порядок свою берлогу. Но мое счастливое настроение отравляли мысли о зарплате в сто тридцать рублей, особенно после знакомства с Инной Владимировной. Вот и сейчас, угрюмо созерцая старую мебель, я ломал голову: как прожить с молодой женой на такую сумму? Мои размышления прервал резкий звонок в дверь. От неожиданности я вздрогнул и, чертыхнувшись, отправился открывать. На пороге стоял Руслан.
– Здорово, дружище, – весело сказал он, протягивая руку. – Куда пропал? Никак жениться надумал?
– Ты что, ясновидящий?
– Да нет, просто видел тебя на днях с очень симпатичной девчонкой. Ты смотрел на нее телячьими глазами и, как лунатик, не замечал ничего вокруг.
– Полегче на поворотах! – огрызнулся я.
Руслан тем временем снял у порога кроссовки и прошел в комнату.
– Да, – вздохнул он, оглядываясь. – На такой подвиг тебя могли толкнуть лишь чрезвычайные обстоятельства! Еще мебель заменить – и совсем будет хорошо!
Не целясь, он угодил в самое больное место.
– Ну, а ты как живешь? – попытался я сменить тему. – В армию не надумал возвращаться?
Вплоть до недавнего времени Руслан служил прапорщиком в войсках МВД, где мы с ним и познакомились, когда я был на действительной службе. Своим местом Руслан был недоволен, жаловался на низкую зарплату, придирки начальства и козни сослуживцев. Год назад демобилизовался, но приличную работу найти не смог, поскольку не имел никакой специальности. Некоторое время перебивался случайными заработками, пытался спекулировать, однако все коммерческие начинания заканчивались неудачей. Не имея никаких способностей к бизнесу, он постоянно оказывался в дураках. Последняя афера с жемчугом закончилась для Руслана столь сокрушительным провалом, что, если бы не обеспеченные родственники жены, ему бы по гроб жизни не вылезти из долгов.
Сейчас, впрочем, Руслан выглядел неплохо. Дорогая импортная рубашка, фирменные «варенки» и явно не отечественного производства «дипломат» не оставляли никаких сомнений в том, что он процветает. Мое предположение, что он решится вновь служить за нищенскую зарплату, выглядело наивно.
– Нет, старик, какая там армия! – отмахнулся он. – Я теперь работаю в кооперативе, имею неплохие бабки. А ты закончил институт?
Я кивнул.
– Куда распределили? Сколько будут платить?
Услышав ответ, он покачал головой.
– Плохи твои дела, дружище!
– А вот это не твое собачье дело! – вдруг взорвался я. Мне до смерти надоели все эти сочувствующие взгляды, лишний раз подчеркивающие мое незавидное положение. В то же время я понимал, что он прав, и это бесило меня еще больше.
