Западный край. Рассказы. Сказки - [148]

Ком ужасно разгневался, затрясся, закричал и стал гнать Чуи прочь. А Чуй хладнокровно замахнулся на него лапой. Ком, конечно, не посмел прибегнуть к насилию. Мы же с братом, не унижая себя дальнейшими объяснениями, повернулись к Лягушке спиной и с достоинством удалились. Понятно, подобные выходки до добра не доводят, но тогда мы были очень довольны собою.

Ком Единственный тотчас созвал всех своих подданных на Совет. И они начали думать, как лучше нас покарать. Мы с Чуи чуть животы не надорвали от смеха: Совет у них был Чрезвычайный и Тайный, но вопили и спорили они так, что нам — а мы находились довольно далеко — было слышно все слово в слово. Каждый твердил свое, стараясь перекричать остальных. Они клялись в лютой ненависти к нам и обещали бить нас смертным боем всюду, где ни увидят. Мы, мол, оба проходимцы, явились невесть откуда, и вид у нас разбойный и вороватый, а потому надо нас проучить, чтоб неповадно было впредь соваться в Земноводную Державу.

Выслушав их, Великий государь Ком Единственный велел выступить против нас Эньыонгу и Тяутянгу. Но они отказались, сославшись на давнюю болезнь живота, а она-де могла подвести их в бою.

Тогда Ком вызвал ученую Жабу. Казалось бы, ей первой надлежало сразиться с нами. Но она отвечала, что прежде всех вступила с нами в общение, и потому меж нами и ею уж существуют Узы Вежливости; да и потом она как человек ученый и книжный более привычна к тушечнице с кистью, а знание боевых приемов — это, мол, удел особ заурядного ума.

Потом подошел черед Няйбена. Потянувшись до хруста в костях, отчего ужасающая худоба его стала еще более явственной, он возопил, что, мол, слишком тощ да и легковесен и любой, дунув посильнее, свалит его наземь, а неприятелей как-никак двое.

Змееныш Маунг начал доказывать, что он только на днях сменил кожу и его кости и мышцы не достигли еще толщины и мощи, позволяющей надеяться на Победу.

Наконец, все как один — и Жаба с Эньыонгом, и Няйбен, и Тяутянг, и змееныш Маунг — предложили Великому государю Кому Единственному покинуть на время трон, хотя и настало уже время зимней спячки, и выйти на поле боя. Сами же они поклялись идти на врагов за его спиной. Но Ком раздул свое брюхо, выпятил губы, вытаращил глаза и воскликнул:

— Нам, ли, Великому государю, взысканному добродетелями и славой, биться со столь ничтожными врагами?!

Так они и разошлись ни с чем. Каждый занялся своим привычным делом. Жабы с Маунгом отправились подстерегать Комаров. Няйбен залез на дерево. Тяутянг затянул какую-то слезливую песню. Ну и прочие снова начали сетовать и браниться, чтобы хоть как-то убить время. А Великий государь Ком Единственный остался восседать без движенья и без дела на квадратном своем кирпиче; ему полагалось сидеть и сидеть вот так всю зиму.

Мы не хотели затевать с ними войну и вовсе не собирались задерживаться здесь, на этой невеселой и скудной земле. Если Просвещенный Мир и вспомнит о ней когда-нибудь, то я уверен, лишь в связи с тем, что мы с Чуи, пристав к здешнему берегу, спаслись от неминуемой гибели…

Ну а пока мы, ни о чем не думая, устремили свои стопы туда, где за стеной Дурнишника с желтыми цветами поблескивала на солнце Протока. Оттуда намечали мы переправиться на материк. А заодно надеялись найти там траву получше, подкрепить свои силы и отдохнуть день-другой.

Едва мы вышли на берег, Чуи тотчас кинулся в воду и поплыл. Плавал он, надо сказать, весьма недурно и вдруг ушел под воду; даже усы скрылись в пучине, словно кто-то внезапно дернул его под водой за ноги, Вскоре он вынырнул на поверхность, в ужасе озираясь назад и оглашая криками всю заводь. Я пригляделся и увидал, что за ним по пятам мчатся какие-то белые буруны. Из пены торчали лишь пятицветные хвостовые плавники. О ужас, за ним стаей гнались рыбы Шаншат! Это они едва не уволокли Чуи под воду. Насилу ему удалось от них отбиться.

Лишь теперь я догадался окинуть взглядом всю реку. Повсюду так и кишели рыбы Шаншат, хвосты их, как яркие флаги, реяли среди белой пены. Они кружились на одном месте, преграждая нам путь.

Да, наверно, не все услыхали мы из того, что говорилось на Тайном и Чрезвычайном Совете, заседавшем у квадратного кирпича. Здесь явно видна была обдуманная стратагема. Кто-то сообщил Шаншатам о месте нашей переправы, и они заняли позицию вдоль берега, у самой кромки. Они ждали нас! Об отдыхе не могло быть и речи. Надо было срочно, немедленно отступать с Острова. Неужто безмозглому чванливому Кому принадлежит этот коварный план?!

Вскоре подоспели и рыбы Зие́к. Округлые белокожие толстухи, они степенно плыли против течения. Хвосты их и плавники плясали над водой. За ними, вспенивая воду своими длинными чешуйчатыми телами, появились дядюшки Нга́о; выпученные глаза их налились кровью, широкие пасти непрестанно распахивались и захлопывались снова.

Малейшее промедление грозило нам смертью! Чуи явно растерялся. Ах, кто вмиг распаляется, тот быстро падает духом! А до дела ведь еще не дошло.

— Спокойнее, спокойнее, — сказал я, — суетливость никому еще не помогла.

Но он закричал:

— Глянь-ка, новая банда пожаловала!