Западный край. Рассказы. Сказки - [111]
— Порвал, значит, с ними?
— Да. Знать их больше не желаю. А они, чтоб отомстить, нарочно меня «заложили»: Хай, мол, снова влип на краже и его «замела» милиция на вокзале… И еще наплели… Вранье все это! Я забыть напрочь хочу эту дрянь, так что же мне ее все время так и будут под нос совать?
— Вот в чем, выходит, дело, — засмеялся Бао.
Хай поднял повыше рукав рубашки, и на запястье его стал виден буроватый круглый шрам величиной с монету в пять су.
— Видите, — сказал он, — это еще когда я с «братвой» водился, они наколку мне сделали — птицу. По-ихнему: «Умная птица летает по ветру». А потом, когда одумался, зло меня взяло. Да и мать, как увидит наколку, сразу в слезы. Я сперва руку перевязывал — вроде болит она у меня. Говорят, разными отварами птичку эту можно бы вывести. Но я-то решил сделать по-другому — так, чтоб от нее вроде и следа не осталось и чтоб на будущее, если взбредет на ум что плохое, памятка была. Вот и выжег на том месте кожу.
Глаза Хая заблестели. Он широко улыбнулся. Нет, он ничего не скрывал от Бао. Да и вообще ему больше нечего скрывать. Он ведь порвал с прошлым бесповоротно.
Бао встал, положил руку ему на плечо и произнес фразу, изумившую Хая:
— Я помогу тебе вступить в наш отряд ополчения.
И, поглядев на Хая, прибавил:
— Дядюшка Ты когда-то…
— Знаю, — выпалил Хай, — отец тоже был ополченцем.
— Хорошо, что ты помнишь об этом. Ну, значит, считай, у тебя все в порядке…
Бао машинально скрутил сигаретку, достал зажигалку, закурил и вышел на улицу.
Пришлось пробираться сквозь лабиринт стульев и плетеных скамеек, перегородивших тротуар. Ветер затих. Пряный дух табака ниточкой вился за ним вдоль улицы и оставлял ощущение свежее и бодрящее, словно запах туалетного мыла, исходящий от только что умывшегося человека.
В Комитете самообороны Бао рассказал о своем разговоре с Хаем. И тотчас градом посыпались возражения.
— Нет, это — дело темное!..
— Он, подонок, чего хочешь наобещает. Да кто ж ему поверит?!
Больше всех кипятился среди ополченцев один старик из бывших торговцев — редкие отвислые усы придавали ему удивительное сходство с сомом. После того как вышла Директива восемьдесят девять[105], соседи не раз замечали, что жена Сома приторговывает конвертами, марками и разным ходким товаром. Но, само собой, они были ни при чем, когда ее забрали в привокзальное отделение милиции и держали там, пока Комитету самообороны не разрешили заплатить за нее штраф и взять ее на поруки. Она потом долгое время не смела даже голову высунуть за дверь. Немало было после этого директив и разных кампаний — и летом, и осенью, но никто не напоминал Сому о неприглядной истории, приключившейся с его старухой в прошлом году. А теперь, подумайте только, этот Сом оказался самым непреклонным. Новый наш строй, утверждал он, самый прекрасный и справедливый и потому подонкам, вроде Хая, в ополчении не место.
— Наш долг, — заявил он в заключение, — оберегать заслуженный отдых народа после трудового дня. А Хай со своими дружками нарушал порядок и не давал людям спать.
— Прошу слова…
Многие просили слова. Обычно на этих собраниях уже третий оратор сбивался на середине своего выступления, терял, как говорится, нить и начинал повторяться. Сегодня же все было иначе. Даже те, кто возражали против предложения Бао, были немногословны и сдержанны. Они сочувственно слушали Бао, когда он говорил: «Дядюшка Ты много лет был среди лучших наших работников. Имеем ли мы право бросать его сына на произвол судьбы? Охаять человека — это ведь проще простого. А вот помочь…»
Да, отца Хая помнили все…
Это теперь долгими летними днями яркое солнце золотит на их улице чистые белые стены. И зеленая тень деревьев, посаженных на тротуарах, дотягивается уже до вторых этажей домов. А дядюшка Ты поселился здесь одним из первых, когда на улице поднимались только первые хибарки. Было ему лет за пятьдесят, и стал он «монополистом» — единственным среди соседей рикшей: сперва таскал ручную тележку, потом пересел на велоколяску. Тележка его разъезжала здесь еще с той поры, когда железнодорожная ветка доходила лишь до мощенной камнем дороги у ворот в начале улицы Кхэмтхиен и там путь перекрывал шлагбаум. В прошлую войну, когда французы оккупировали город, в коляску к дядюшке Ты уселся однажды пьяный в дым тэй и потребовал отвезти его к церкви Лиеузиай. Дядюшка Ты догадался, что тип этот из охранки — в церкви была устроена камера пыток. Те, кто попадали туда, редко оставались в живых. Подъехав к безлюдному темному месту за Слоновьим загоном, рикша вышвырнул пьяного из коляски, пнул его несколько раз ногой в затылок, потом приподнял коляску и проехал колесом по его шее. А сам потом налег на педали и умчался к Северным воротам.
Неизвестно, что стало с тем типом. Но если, по милости неба, он не издох, то, уж наверно, остался на всю жизнь калекой. Расправляясь с мерзавцем, дядюшка Ты был весь во власти охватившего его порыва, однако назавтра, пораскинув мозгами, он забеспокоился и решил бросить свой промысел. Он не возил пассажиров до того самого дня, когда наше Правительство освободило Ханой[106]
Три аллегорические сказки современного популярного вьетнамского писателя, известного советскому читателю по вышедшей в нашем издательстве книге «Приключения кузнечика Мена».
Сказка о захватывающих, полных опасностей приключениях кузнечика Мена, его друзьях и врагах. Для дошкольного и младшего школьного возраста.Перевод с вьетнамского.
Впервые на русском — история любви прекрасной вдовы Лореданы и доминиканского мистика-революционера Орсо, разворачивающаяся в начале XVI века в существующей на двух уровнях Венеции — воплощенном идеальном городе Леонардо да Винчи.
В запутанный клубок сплетаются судьбы героев — братьев Саймона и Давида, родившихся в солнечном городке Испании. Жизнь приготовила им массу сюрпризов и неожиданных поворотов: переезд в СССР, первый заработок, убийство, бездомная жизнь во Франции, тернистый путь к успеху в Украине. О том, как люди бывают одиноки, счастливы и богаты; о цене дружбы, предательства и силе Любви; о том, как заработать миллион и стать знаменитым; о сексе, мечтах и незабываемых приключениях — «Sex. Убийство. Миллион» никого не оставит равнодушным.
Али Смит (р. 1962) — одна из самых модных английских писательниц — известна у себя на родине не только как романистка, но и как талантливый фотограф и журналистка. Уже первый ее сборник рассказов «Свободная любовь» (Free Love, 1995) удостоился премии за лучшую книгу года и премии Шотландского художественного совета. Затем последовали роман «Как» (Like, 1997) и сборник «Другие рассказы и другие рассказы» (Other Stories and Other Stories, 1999). Роман «Отель — мир» (Hotel World, 2001) номинировался на «Букер» 2001 года, а последний роман «Случайно» («Accidental», 2005), получивший одну из наиболее престижных английских литературных премий «Whitbread prize», — на «Букер» 2005 года.Как разобраться в уникально изобретательном лабиринте совпадений, удач, упущенных и приобретенных связей? Что случается, когда ты наталкиваешься на Смерть в оживленной толпе вокзала? (Ты знаешь, кто это, потому что твой мобильный телефон смолкает, когда Смерть улыбается.) А если твоя возлюбленная влюбилась в дерево? Надо ли ее ревновать? Начиная с той женщины, которую преследует оркестр трубачей при всех регалиях, и вплоть до художницы, построившей семифутовую лодку из букинистических экземпляров романа «Великий Гэтсби», герои новелл Смит поразительны, обаятельны, сексуальны и необычайно сложны, как сама жизнь.
Спасаясь от гнева хозяйки пуделиного ранчо, чей массажный стол он метнул в венецианское окно, ковбой из Вайоминга Талли Марс и его верный конь Мистер Твен оказываются на Карибах. Но по его следам идут охотники за головами, нанятые кандидатом в Конгресс, чьи садомазохистские забавы с литовским кинорежиссером едва не попали на страницы газет.Начинается новая жизнь на соленых клочках суши. Талли Марс успевает подружиться с майянским шаманом, помешанным на цифровой технике, великим кантри-певцом и посланцем бога, совершающим кругосветный вояж на розовом гидроплане, звездой кубинского бейсбола и ветераном Второй мировой войны, который ненавидит Диснейленд.
Давид Фонкинос — восходящая звезда французской литературы, автор шести романов и двух книг комиксов. Он изучал литературу в Сорбонне, занимался джазом, преподавал игру на гитаре, вычислял — и успешно! — эротический потенциал жены своего персонажа. Это единственный в мире писатель, по страницам романов которого загадочным образом разгуливают два поляка.После тепло принятого русской критикой романа Фонкиноса «Эротический потенциал моей жены» издательство «Азбука» предлагает вашему вниманию «Идиотизм наизнанку»: сентиментальный авантюрный роман.
Игорь Куберский - потрясающий мастер психологии. Рассказ «Сокурсница», как и все егопроизведения, посвящен вечной теме любви и страсти.
Грозное оружие сатиры И. Эркеня обращено против социальной несправедливости, лжи и обывательского равнодушия, против моральной беспринципности. Вера в торжество гуманизма — таков общественный пафос его творчества.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
Веркор (настоящее имя Жан Брюллер) — знаменитый французский писатель. Его подпольно изданная повесть «Молчание моря» (1942) стала первым словом литературы французского Сопротивления.Jean Vercors. Le silence de la mer. 1942.Перевод с французского Н. Столяровой и Н. ИпполитовойРедактор О. ТельноваВеркор. Издательство «Радуга». Москва. 1990. (Серия «Мастера современной прозы»).