Западноевропейская поэзия XX века - [58]

Кромешной ночи темнота

Пугает нас, как прежде.

Заплачут дети за окном,

Что умирали день за днем.

И не унять их стоны.

Убиты или сожжены —

Они погибли в дни войны.

И в том повинен Гитлер.

Они восстали из земли

И в нашу комнату вошли,

Обуглены пожаром.

А те, что мерзли в холода

И превратились в груду льда,

Пришли, чтоб отогреться.

И, не успев войти, тотчас

Они гурьбой обступят нас.

И сердце сводит ужас.

И стала комната тесна.

Нам этой ночью не до сна.

И до смерти нам стыдно.

Гуляет ветер средь полей.

Мы укрываем потеплей

Свое дитя родное.

А те, погибшие, потом

От нас пойдут в соседний дом.

А мы погасим лампу.

ГЮНТЕР АЙХ Перевод Е. Витковского

Гюнтер Айх (1907–1972). — По преимуществу лирик и радиодраматург, считается создателем поэтического радиотеатра. В годы войны находился во «внутренней эмиграции». В творчестве Айха буржуазно-гуманистические устремления сочетаются с постоянными сомнениями в силах и возможностях человека. Автор книг стихов: «Заброшенные хутора» (1948), «Метро» (1949), «Депеши дождя» (1955), «Избранное» (1960) и др. Стихи Айха в русском переводе печатались с 1960 года.

МГНОВЕНИЕ

Постоянно перед глазами

тополя на Леополъдштрассе,

но всегда стоит осень,

всегда и все заткано пряжей туманного солнца

или же сеткой дождя.

Где ты, даже если ты рядом со мной?

Это вечно: пряжа далеких времен,

прошедших и будущих,

жизнь в аду,

вековечное троглодитово время,

грусть перед колоннами Гелиогабала[70]

и приютом святого Морица.

Серые трущобы и бараки —

начало счастья,

блеклого счастья.

Ответ: пожатье твоей руки,

Архипелаг, цепь островов, наконец — песчаная отмель,

обрывок суши, где можно помечтать

о счастье слиянья.

(Но мы одной крови:

на камнях, возле зарослей сада,

возле стариков на парковых скамьях,

там, где звенит трамвай номер шесть,

где анемоны — в этот миг собирая

воедино

властность слез и влажность губ…)

И это всё

пряжа, что нас сопрягает,

минувшее настоящее,

несостоявшаяся любовь,

редкая листва тополей,

осень в сточных канавах,

предписанная городской управой,

и заполненный вопросник о счастье.

ДНИ СОЕК

Сойка не бросила мне

голубого пера.

Катятся в утреннем сумраке,

словно желуди, крики сойки.

Горькие зерна —

пища на целый день.

В красной листве целый день

долбит она клювом

темную ночь

из веток и диких плодов —

пестрый покров надо мной.

Ее полет — как биение сердца.

Но где она спит

и что ей снится?

Незамеченное, лежит в темноте

возле моего ботинка

голубое перо.

КУСТЫ МАЛИНЫ

Мысли на фоне леса:

на каждой из них — дождевые капли,

на каждой — осень.

Ах, кусты малины твердят о своем,

тебе на ухо шепчут ягоды —

красные — падая в мох.

Твой слух не внимает им.

Мои уста не шепчутся с ними.

Слова не мешают им падать.

Рука об руку с тайными мыслями.

В чаще теряется след.

Луна закрывает глаза — желтая,

вечная.

ОСТАНОВИ МГНОВЕНЬЕ

Останови мгновенье,

где были навалены канаты и доски,

носильщики у хозяина играют в карты,

в доме скорби снова огонь,

и первый смех послышится скоро.

КАРЛ КРОЛОВ

Карл Кролов (род. в 1915 г.). — Известный поэт и переводчик. Наибольшей выразительности добивается в антифашистских и антивоенных стихах, собранных в книги: «Обыск» (1948), «Знаки земли» (1952) и др. В позднем творчестве преобладает пейзажная и философская лирика с элементами социальной критики: «Пейзажи по мне» (1966), «Ничто иное, как жизнь» (1970). При нацизме оставался в Германии.

МУЖИ Перевод В. Топорова

Они идут обнажая в здоровом хохоте

белые глыбы клыков и сполоснутых десен красное мясо

с пружинистыми мышцами с чреслами полными похота

забывчиво замолчав о зверье полуночного часа

о верных гиенах всплывающих в венах и в жилах

чьи жадные всхлипы слышны в разоренных могилах

Доверчиво глядя идут исполинские дяди

глаз угли а фиг ли то черны то кари то сини

пока не раздуты Проходят при полном параде

висит автомат на плече Век-иуда висит на осине[71]

уныло качаясь и чуть не кончаясь от скуки

под солнцем любви при змее колыбельной науки

Мир без красоты руготня под стеною казармы

беспамятный дрых по ночам в меблированных дотах

где звезды внизу а вверху полевые жандармы

В вине и в дерьме в мертвецах и в курях в анекдотах

желанья гнездятся Не в силах от них оторваться

жрут пьют убивают и прут богатырские братцы

Под каждой травинкой весны под босыми ступнями пастушек

Гефест-хромоножка Ахиллу который спешит[72]

кует украшает затейливой росписью пушек

щит к битве последней Мир драной резинкой лежит

Война враскорячку любая войнишка и с каждой

дешевой войнючкой поделятся славой и жаждой

Как птицы под их сапогами облитые кровью глубины

Никто не подскажет что смерть непотребна на вкус

что лемехом смерти на две половины полынный

пласт жизни разрезан и время пошло под откос

На предохранителе сердце в стволе не осталось

тревоги топочут как боги на призрачной нашей дороге

Топочут грохочут то смуглые то белокурые

и волосы веют дыханьем чумы на ветру

на мытаре-ветре готовом принять и натурою

и глазки подслепые черными лапами трут

красавцы мерзавцы мужчины в соку И пропорот

от уха до уха их гогот сжигающий ниву и город

СЧАСТЬЯ ДОВОЛЬНО МНОГО Перевод В. Куприянова

Счастья довольно много

Тогда бывает,

Когда тело вдруг невесомо

Парит на ветру,

Плечи, грудь и колени,

И вдруг так воздушно

Встречает другое тело,