Западноевропейская поэзия XX века - [164]

нет в ней ни формы, пи цвета,

ибо на каждый вопрос

и мудреца и поэта

то это тигр, то бизон,

то обернется он ланью,

то голубком… Горизонт

сверх моего пониманья.

ДЕРЕВО Перевод М. Кудинова

Проворней зебры ты порой,

подвижнее меридиана,

твой позвоночник под корой

звенит насмешливо и странно.

Нельзя твоих плодов срывать,

и пусть запомнят все поэты:

сокрыта здесь морская гладь,

здесь погрузились в сон кометы.

Мудрее рыб ты, и легки,

как тропики, твои движенья,

на все поэмы и стихи

в листве ты прячешь возраженья.

Едва с тобой заговоришь —

вокруг тебя безмолвья стены,

ты бьешь ветвями, ты паришь

и исчезаешь вдруг со сцены.

СНЕГ Перевод М. Кудинова

Комета ранена. Бинты. И вата, вата…

Деревья в обмороке. Вата и бинты.

Здесь оперируют. И это как расплата,

когда метафорой смертельно болен ты.

Друзьям и родственникам шлите извещенье.

(Бинты.) Готов ли шприц? Пусть явятся скорей

медведь, и яблоня, и птицы, и растенья,

четырехглавый гриф, экватор, муравей.

Ушел из госпиталя океан печальный,

где многих островов лишился он.

И вот бинты и вата вновь. Слова для них фатальны.

Выздоровление. Снег в городе идет.

МУХИ Перевод М. Кудинова

Мухи, в такую пору

не нарушайте тишь!

Гляньте: цветущую гору

в муках рождает мышь.

Есть у горы свой личный

хор снегирей (он спит);

Есть луна за наличный

расчет и луна в кредит;

кружат над ней планеты,

в сделках она честна,

до наступления лета

есть у нее весна.

Мухи, в такую пору

по нарушайте тишь!

И посмотрите на гору:

гора родила мышь.

ЛУНА Перевод М. Кудинова

Любая луна

у меня из картона,

склонилась одна

над песней зеленой,

над песней моей

и ее ощипала,

и ярость сильней

во мне запылала.

Слова мои, в бой!

Не страшитесь урона!

Сразился с луной

человек из картона.

РЕНЕ ГИ КАДУ

Рене Ги Каду (1920–1951). — Родился в Бретани, учительствовал в деревне. Первый сборник, «Носильщики зари», выпустил в семнадцать лет. Затем последовали «Кузницы ветра» (1938) и «Возвращение пламени» (1940), в которых сказывается влияние сюрреализма. В годы войны — один из организаторов «Рошфорского содружества» (см. прим. к стихам Ж. Руссело). Хотя гражданские мотивы редки в поэзии Каду военных лет («Мертвая пора», 1941; «Шумы сердца», 1941), ее гуманистический пафос был вызовом фашистскому варварству. В послевоенных сборниках («Полной грудью», 1946; «Блага мира сего», 1951), отказавшись от нарочитого алогизма и герметизма, Каду обращается к поэтизации «сокровищ, доступных любому бедняку»: ветра, огня в очаге, хлеба. Те же мотивы главенствуют в изданной посмертно поэтической трилогии («Елена, или Растительное царство», «Совершенное сердце», «Друзья детства», 1952–1953).

Я ВСЕГДА ЖИЛ В ДОМАX… Перевод Р. Березкиной

Я всегда жил в домах неуютных и грустных

К ночи пригнанных словно буфеты к стенам

В них усталые люди приюта искали

Заглянуть я боялся в их нищенский хлам

И найти в этом жалком подобье уюта

Своего существа потаенный секрет

Я хотел чтоб меня охладило сомненье

В том что я человек Я любил свое «я»

В ослепительном блеске растительной жизни

Существом в ореоле пшеничных кудрей

Жизнь моя лишь вдали от меня начиналась

Там где чибисы в небе неслышно скользят

В перезвоне бубенчиков утро промчалось

Те же стены в известке морочили взгляд

Одинокая спальня в пустей оболочке

И кроватная сетка лишенная птичьих рулад

Но любил я себя как дитя на ладонях сидящим

И сжимающим солнце в горсти

И вдали от себя я умел себя вновь обрести

Свежим ветром сквозь ванты поэм шелестящим

* * *

«Я к вам привыкнуть не могу…» Перевод Э. Линецкой

Я к вам привыкнуть не могу,

Сирень в цвету и лошадь на лугу.

На поезд погляжу — он устарел давно,

Пусть чудо техники, мне все равно.

Он смазан, он блестит, поэма без изъяна,

А я люблю сказанья Оссиана.

От вас я оторваться не могу,

Сирень в цвету и лошадь на лугу.

И самолеты и машины устарели,

Но молоды лесные свиристели,

И молод тот старик — сошел с дороги в тень

И смотрит, как ползет рогатый жук —

олень.

Я к вам привыкнуть не могу,

Сирень в цвету и лошадь на лугу.

Боюсь, я и умру не очень гладко,

Не по ранжиру и не по порядку.

Боюсь, я до своих соседей не дорос,

Машины возят их, им служит паровоз,

В постелях встретят смерть, не на лесных полянах,

Забыв, что там любовь, как выстрелы каштанов.

Умру, но оторваться не смогу

От вас, сирень в цвету и лошадь на лугу.

ПОЧЕМУ ВАМ В ПАРИЖ НЕ ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД Перевод Р. Березкиной

— Почему вам в Париж не вернуться назад?

— А цветов аромат! А цветов аромат!

— И у Сены мы много цветочниц встречали.

— Да, но нет в них печали, ах! нет в них печали!

Я листвой очарован, и конскою статью,

И румяной служанкой, послушной объятью.

— Но в Париже служанок вы встретите тоже.

— Упаси меня боже! Упаси меня боже!

В этой влажной ночи я остался один.

Запах лилий, приволье зеленых равнин,

Комья горькой, пахучей земли под ногою,

Безнадежность и счастье знакомы изгою!

— От гордыни великой погибнете вы.

— А цветов аромат! А дыханье листвы!

СВЯТОЙ ФОМА Перевод Э. Линецкой

Что? Поэт Рене Ги Каду?

А следы от гвоздей найду?

Где, скажите, его водопой —

Тот источник с живой водой?

Где дорожный утаптывал прах

Этот мытарь в железных цепях?

Я потрогаю, я погляжу,

Я персты ему в рану вложу,

Распознаю, он вор, лжепророк

Или падший, униженный бог.

Покажите его без личин,