Западноевропейская поэзия XX века - [153]

но как сбежать, если окна закрыты,

и дверь закрыта,

и ключ торчит?

……………………………..

Вдруг раздаются рыданья и стоны,

и лапками уши зверек затыкает,

потому что котенку

жалко девчонку,

это она кричит и рыдает,

это она, хозяйская дочка,

причина гнева,

причина волнений,

она в корыте, и щеткой колючей

папаша дочь свою трет в исступленье.

На ней пятно,

на хозяйской дочке,

и вот принялась вся семья стирать

хозяйскую дочь, которая кровью исходит,

кричит, но не хочет,

не хочет

чье-то

имя

назвать.

Глава семейства рычит, как зверь:

«Язык за зубами держите теперь!»

Одно лишь ясно дочкиной маме:

«Пусть все останется между нами».

Кричат сыновья, и кузины, и тетки,

кричит попугай, на жердочке сидя,

и крики бушуют и жгут, как пламя:

«Пусть все останется между нами».

О честь семьи,

честь отца и сына,

честь попугая Святого Духа!

Беременна дочь,

отличилась девчонка,

но кто же,

кто же отец ребенка?

Во имя отца и во имя сына,

во имя попугая Святого Духа,

пусть все останется между нами!

Уселась на край корыта старуха

и смотрит на внучку злыми глазами,

сплетая венок из мертвых цветов

тому, кто на свет появиться готов,

чтоб опозорить семейное знамя.

Как виноград выжимают в давильне,

так в этой давильне семейной чести,

сбросив ботинки, топчут ногами,

порознь топчут девчонку и вместе.

…………………………………

Но вот на часах половина второго,

и наступает затишье снова.

Глава семьи,

глава канцелярии

на голову надевает

головной убор,

и, выйдя на главную улицу города,

шагает, смотря на прохожих в упор,

шагает по направлению к своей канцелярии,

и когда он переступает ее порог,

то воздух канцелярии оглашают приветы:

начальник с подчиненными совсем не строг.

Начищены до блеска его штиблеты,

и выпачканы кровью

ног.

ГОЛОДНОЕ УТРО Перевод М. Кудинова

Он страшен,

стук этот слабый, когда разбивают о стойку крутое яйцо;

он страшен, если всплывает

в памяти человека, которому голод сводит лицо;

и страшна голова человека,

которому голод сводит лицо,

когда человек, в шесть утра подойдя к магазину,

глядит на витрину

и налиты ноги его свинцом.

Он видит голову цвета пыли,

но он рассматривает совсем не ее,

ему наплевать на свое отражение,

которое появилось на стекле витрины,

он думает не о нем,

в его воображении —

голова другая, совсем другая:

ему мерещится голова телячья,

голова телячья с острой приправой

или голова все равно какая,

лишь бы она съедобной была.

У человека шевелится челюсть

совсем тихонько,

совсем тихонько,

и он тихонько скрежещет зубами,

потому что весь мир смеется над ним,

а он бессилен перед этим миром,

и он начинает считать на пальцах —

один, два, три,

один, два, три,

три дня без еды, три дня без еды,

и все три дня он твердил напрасно:

«Так продолжаться больше не может»;

но это продолжается

три дня,

три ночи,

совсем без еды…

А тут, за витриной,

эти паштеты, бутылки, консервы,

мертвые рыбки в консервных банках,

консервные банки за стеклом витрины,

стекло витрины под охраной ажанов,

ажаны с дубинками под охраною страха —

сколько баррикад для несчастных сардинок!..

Немного поодаль — двери бистро,

кофе со сливками, хруст пирожков,

человек шатается,

у него в голове

туман слов,

туман слов:

сардины в банках,

крутые яйца,

кофе со сливками,

кофе с ромом,

кофе со сливками,

взбитые сливки,

убитые сливки,

кофе с кровью…

Человек, почитаемый в своем квартале,

был среди бела дня зарезан;

убийца-бродяга украл у него

два франка,

что значит: кофе со сливками

(по счету семьдесят пять сантимов),

два ломтика хлеба, намазанных маслом,

и двадцать пять сантимов на чай официанту.

Он страшен,

стук этот слабый, когда разбивают о стойку крутое яйцо,

он страшен, если всплывает

в памяти человека, которому голод сводит лицо.

КАК НАРИСОВАТЬ ПТИЦУ Перевод М. Кудинова

Сперва нарисуйте клетку

с настежь открытою дверцей,

затем нарисуйте что-нибудь

красивое и простое,

что-нибудь очень приятное

и нужное очень

для птицы;

затем в саду или в роще

к дереву полотно прислоните,

за деревом этим спрячьтесь,

не двигайтесь

и молчите.

Иногда она прилетает быстро

и на жердочку в клетке садится,

иногда же проходят годы —

и нет

птицы.

Не падайте духом,

ждите,

ждите, если надо, годы,

потому что срок ожидания,

короткий он или длинный,

не имеет никакого значения

для успеха вашей картины.

Когда те прилетит к вам птица

(если только она прилетит),

храните молчание,

ждите,

чтобы птица в клетку влетела,

и, когда она в клетку влетит,

тихо кистью дверцу заприте,

и, не коснувшись ни перышка,

осторожно клетку сотрите.

Затем нарисуйте дерево,

выбрав лучшую ветку для птицы,

нарисуйте листву зеленую,

свежесть ветра и ласку солнца,

нарисуйте звон мошкары,

что в горячих лучах резвится,

и ждите,

ждите затем,

чтобы запела птица.

Если она не поет —

это плохая примета,

это значит, что ваша картина

совсем никуда не годится;

но если птица поет —

это хороший признак,

признак, что вашей картиной

можете вы гордиться

и можете вашу подпись

поставить в углу картины,

вырвав для этой цели

перо у поющей птицы.

ПАРИЖ НОЧЬЮ Перевод М. Кудинова

Три спички, зажженные ночью одна за другой:

Первая — чтобы увидеть лицо твое все целиком,

Вторая — чтобы твои увидеть глаза,

Последняя — чтобы увидеть губы твои.

И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,

Непроглядная темень кругом.

ВСЕ МЕНЬШЕ И МЕНЬШЕ Перевод М. Кудинова

Все меньше и меньше остается лесов!