Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг - [15]
Прошло полгода, и вновь я в столице. Но я уже был другим, стал солдатом, «микродембелем». За моими плечами была учебка и оставалось еще полтора года службы. Но спешившим по своим делам москвичам это было, по-видимому, так же всё равно, как и полгода назад. Приехав в аэропорт Домодедово, мы с Гогой купили мороженое на двоих, денег на большее не было. Каким вкусным оно мне тогда показалось, жаль, что было совсем маленьким.
На большом самолете Ил-86 мы полетели в Хабаровск, по пути приземлясь в Норильске. Интересен зигзаг службы: из Барнаула, находящегося практически в центре Советского Союза, перебросили на западные рубежи нашей страны, после учебки — далеко на восток, охранять восточные границы СССР. Остановка была в Норильске — заполярном городе, окруженном тундрой. Стоял полярный день, красный солнечный шар неподвижно висел над городом. Немного побыв в Норильске, наш самолет взлетел, чтобы через несколько часов приземлиться в Хабаровске. Здравствуй, Дальний Восток!
Глава 2. ЛЕТО 1988 ГОДА
Здравствуй, Дальний Восток!
По прибытии в Хабаровск нас, погрузив в автомобили, повезли из аэропорта в пересыльный пункт № 34. Он представлял собой ряд одноэтажных казарм, внутри которых на старых деревянных нарах сидели и лежали сотни вновь прибывших военнослужащих. Солдаты различных родов войск ожидали дальнейшего распределения. В нашей полутемной казарме висела большая, уже прилично истертая, карта Дальнего Востока с обозначением различных населенных пунктов, в одном из которых мне предстояла дальнейшая служба.
Находились мы здесь недолго. Прилетев утром, уже к вечеру практически все разъехались по своим новым частям. Вано, встретившись с земляками, расцеловался с ними, громко разговаривая о чем-то и иногда показывая своим толстым пальцем на сидящую в темном углу сгорбившуюся фигуру Мити Рабана. Лишь в темноте иногда поблескивали его очки. Он затаился как мышь, предчувствуя неладное и стараясь быть незамеченным своим главным гонителем.
Но не тут-то было. Страх Мити, как наркотик, пьянил Вано. Сигналы страха, как кровь для акул, были сигналом для нападения. «Достойный» представитель Кавказа понимал только силу, а слабых третировал, унижая их человеческое достоинство и получая при этом неописуемое наслаждение.
Несколько грузин неспешно окружили оцепеневшего от ужаса Митю.
— Ты, чмо, совсем ох…ль? — Вано грозно сдвинул свои мохнатые брови и ударил правой ладошкой по щеке Рабана. Другой грузин пнул его в спину. Удар был сильным и неожиданным, и Митя повалился на грязный казарменный пол.
— Митя, казёль, ты запачкал мне ботинки! — прорычал Маргарашвили, наступив ногой на его руку. Митя взвыл от боли. Он полулежал на полу, на левой щеке проявлялся отпечаток оплеухи, на спине красовался отпечаток чей-то ноги.
— Извини, братан, я не специально. Понимаешь, меня толкнули, — холуйски оправдывался Рабан. Достав из кармана носовой платок, он начал быстро вытирать ботинки толстого грузина, преданно глядя на своего «хозяина».
Вано схватил ленинградца за волосы и, после недолгой тирады и нескольких ударов, заставил языком слизывать грязь с его огромных ботинок. Омерзительная сцена. Множество кавказцев сбежалось, громко и гортанно что-то выкрикивая.
— Мытя, п…рас первый клясс. Здесь слюжит мой зэмляк, он в нарядэ, иды, мой туалэт, твар, — пнув его напоследок, прорычал довольный собой Вано.
— Хорошо, Вано, только не нужно насилия, мы же цивилизованные люди, — заискивающе скороговоркой оттарабанил Митя, поправляя правой рукой очки в толстой оправе. И в скором времени он, с тряпкой и ведром, под присмотром несколько грузин, выполнял всю самую грязную работу.
Мы в это время с Гогой находились в дальнем углу казармы и издалека наблюдали эту сцену.
— Сам виноват, как был чмом, так им и остался, — сказал Гога после минутного молчания.
В это время к нам подсел земляк Гоги — Василий из Челябинска. Он служил на пересылке и повидал многое. Мы познакомились.
— Добро пожаловать на Дальний Восток, — невесело ухмыльнулся он. — А знаете, как расшифровывается КДВО?
— Конечно. Краснознаменный Дальневосточный военный округ, — ответил я.
— Ошибаешься, Евгений. КДВО — «куда, дурак, вернись обратно». А этого урода, — он кивнул головой на Митю, — опустят в первую же ночь. Я слышал, что его с толстым биджо (грузин называли биджо, значит друг) отправляют служить в одну часть, где-то под Комсомольском-на-Амуре. Гиблые места. Ладно, мне пора идти. Служба! — пожав нам руки, он удалился по своим делам.
Несмотря на нашу просьбу о совместной службе, Гогу распределили в село Возжаевку Амурской области, меня — в село Черниговку Приморского края, где находились авиационные части. Расставшись друг с другом, мы пообещали писать друг другу. Но, написав ему несколько писем, ответа я так и не дождался. Больше мы с ним не виделись.
Меня назначили старшим команды, отправлявшейся в Черниговку. Со мной следовали четыре человека: рыжий эстонец Матти Таска, ленинградец небольшого росточка Андрей Кольцов, узбек Рахимов (по прозвищу Свинья, его лицо было похоже на свиное рыло), азербайджанец Кариманов (кличка Сансаст).
Бундовский «адик» в переводе с жаргона российских коммерсантов первой перестроечной волны (начала 1990-х годов) — спортивный костюм фирмы «Адидас» в подлинном, немецком, исполнении. В какой-то степени это и символ эпохи, и символ мечты энергичных, предприимчивых молодых людей того времени, погнавшихся за изменчивой фортуной. Повесть Е. В. Суверова автобиографична, в ней он рассказывает о своей студенческой жизни в начале 90-х годов, о своих друзьях и о том, как повлияло на них и их жизнь «время перемен».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.