Заносы - [67]

Я сразу купил джинсы, кожаный пиджак и стал похож на писателя. То, что произошло дальше, даже и понять не пытаюсь. Мистика! Рукопись моих бесхитростных наблюдений за буднями рабочего класса оказалась у Владимира Маканина, которого я никогда в жизни не видел, но все книги которого читал. Мы встретились в ЦДЛ и Владимир Семенович отнесся к моей писанине более, чем благосклонно. Но предупредил: «По журналам не ходите! Они вас печатать все равно не будут. Заканчивайте книгу. Я вам помогу. Сопроводиловку писать не буду. Я этого не делаю. А издать помогу». Возвращался я с той встречи на розовых крыльях надежды. И немедля приступил к реализации начертанной передо мной задачи. Но в странном государстве все идет своим путем. А каким – знать заранее не дано.

Понесло меня в науку. Увлекся историей России, да так сильно, что сам академик Янин меня цитирует, в чем недавно мог убедиться каждый, кто смотрел по НТВ передачу Гордона или читал журнал «Итоги». «А я его всегда цитирую!» – добавил Валентин Лаврентьевич.

История – вещь не менее увлекательная, чем литература. К тому же, какая может быть литература без истории?!

На одном из литсеминаров – меня тогда по разным стало носить – познакомился с Мариной Вишневецкой. Марина подала руку помощи, когда меня очередной раз мордовали за правду жизни, выраженную в совершенно чуждой соцреализму и представлениям руководителя, форме. Марина удивилась, что я стропальщиком работаю.

– А что такое? – не понял я.

– Да ничего, – пожала плечами. – Писательские профессии это, как правило: сторож, пожарник…

– Не могу, – признался. – Я в подвешенном состоянии. Ничего кроме этой работы не имею – ни жилья, ни прописки, ни веры в светлое будущее.

И вот чудо случилось.

– Ну что, – спросила Марина, – так и будешь своих пьяниц перевоспитывать? Смотри! Как бы они тебя самого ни перевоспитали! У меня знакомый министерство охраняет. Могу с ним поговорить. Сутки дежурить, трое свободен.

Марина сказочки пишет. По ним, случается, мультфильмы ставят и по телевизору показывают. А печатать – нет. В редакциях посмотрят – что-то уж очень умные у вас зверушечки получаются и подозрительно гуманные. А это, естественно, не вписывается в рамки социалистического реализма.

Но что делать? Завод родным стал, жалко бросать. И платят неплохо. Но работа опасная, особенно для костей и особенно, если крановщик пьяный. Раз меня уже ломало, три раза – на грани. Плохо народ перевоспитывается. Крановщик этот не мой подшефный. Да и мои хороши…

Иван-то он, ничего, нормально реагирует. Ему скажешь – Ваня держись! Вздохнет тяжко, закурит – ладно, скажет, не волнуйся, я потом. И слово держит, пока может. А Серега, гад, мало того, что подводит постоянно, так еще и подрывную деятельность ведет: «Что ты все думаешь, волнуешься? Махни стакашку! Сразу другое дело. Я тебе честно говорю. Попробуй, сам увидишь. Давай, сбегаю! Сразу легше станет. Вон смотри, ребята вмазали и ни об чем не волнуются. Здоровье беречь надо!»

Вобщем, послушался я и с легкой руки маринкиной решил бросить свой завод, хоть в общем был не вправе, о чем мне сразу и дали понять.

Сижу в собственной комнате, где живу, и прописан, повышаю интеллектуальный уровень. Вобщем, начал перестройку с себя и на несколько лет раньше, чем страна, которая ждала сигнала сверху. Но я-то начал, а родина – никак! Ни тру, ни но! Меня дальше несет. Эволюционный скачок! Уже и с завода выносит!

А начальство таких не любит, ни людей ни зверушек.

На уверенный, но корректный стук открываю дверь, а на пороге сам секретарь партийной организации комбината товарищ Борков! Поздоровался, осмотрелся, уселся на диван и говорит: «Или забирайте заявление, или эту комнату мы у вас отберем». Спокойно так говорит, без эмоций и книжки мои разглядывает, а там ни одной работы Ленина, Маркса, Энгельса. Даже «Малой земли» нет! Выходит, Партия меня ценит, а я ее не очень!

«И прописки лишим», – добавил Борков, встал, вежливо попрощался и ушел.

«Нехороший человек, – матушка сразу определила, – Про него многие плохо говорят. И вообще он на Рейгана похож».

А не слишком ли я опережаю страну в своем эволюционном развитии. Как бы и впрямь из комнаты ни вышибли! И еще. По своей инициативе Борков приходил или с подачи конторы?

Позвонил Марине.

– Осложнения, – говорю, – начались, Партия грозит экспроприацией.

Марина выслушала, подумала.

– На испуг берут. Не поддавайся!

Маринка она умная, послал я рейгана Боркова куда подальше – эволюция продолжается. А кто не хочет, или ждет, когда можно будет вместе со всеми – вольная воля!

Минмашпрокорм

«Как по улице Лесной

Против клуба Зуева

Появилось ни с чего

Министерство …»

машиностроения для прогрессивного кормопроизводства.

Сокращенно Минмашпрокорм.

Дело в том, что продовольственная программа у нас буксовала комплексно. Но у животных с едой было еще хуже, чем у людей. Их уже лесом стали потчевать: зимой хвойным, а летом лиственным. И вот чтобы хоть как-то прокормить бедных животненьких, а потом ими и людей, предстояло поднять кормопроизводство на новый уровень, для чего и было создано новое министерство. Задача почетная, благородная, работы край непочатый… Но, как известно, у любого дела явления всегда две стороны: внешняя и внутренняя.