Занимательное литературоведение - [43]
Минусинск, как знаете, был в царское время местом ссылки для многих впоследствии влиятельных людей, так что обиженному было кому пожаловаться в Москве. Партбилет ему вернули, сказали, что вышло недоразумение, но в Туву более ехать "не рекомендовали". Он прожил еще много лет в Сибири, в Нечерноземье, на Кавказе, в Подмосковье, но уже никогда не вернулся по Усинской трассе, задуманной и пропагандированной его отцом, в республику, которую он придумал и у которой был главным акушером при родах. Тосковал.
13. Портрет и его автор
Вот, значит, разъехались по аалам и сумонам делегаты, слегка обалдевшие от прослушанных речей и собственных решений. Разъехались и кочетовские отрядники, хотя многим из них, в том числе и командиру, ехать-то недалеко. Хурал проходил буквально за околицей их села Атамановка, ныне – Кочетово. Занялись, прямо, как в народнической утопии, скажем, от Чаянова, своими мужицкими трудами, отложив в сторону винтовку. На дворе-то вторая половина августа, по условиям Тувинской котловины – уборка яровых хлебов. Мировая революция, она, конешно… а рожь коси! — как мой дед говорил.
Ну, и командир, с молодой женой на поле. Освобожденных работников в ту пору в Туве почти и не было. Вот его портрет.
Кто художник – разговор отдельный. А пока просто посмотрим на картину. Правда ведь – симпатичный парень? Лицо, на мой вкус, очень располагающее. Без особенных декадентских изысков, но ведь мы и кастинг нынче проводим не на роль Дориана Грея, а на роль крестьянского сына Мальчиша-Кибальчиша.
Теперь о художнике. Как видите, есть и подпись – Г. Гуркин. Полностью имя этого человека – Григорий Иванович Гуркин, он еще себя называл Чорос-Гуркин, в честь своего рода – чоросов, одного из племен горно-алтайцев. Или еще иногда пишут – ойратов. Тоже, как хакасы и тувинцы, тюркский народ, из тех тюрков, которые не ушли на запад потрясать ханства и империи, а остались в родных сибирских горах жить почти той же жизнью, поскольку удается, которой жили их предки, первые тюрки мировой истории в V веке от Рождества Христова.
Собственно, скорей, это были разные тюркские племена поблизости от Алтайских гор, которые все же ощущали свое историческое и племенное родство и которых потом советская власть для простоты управления и прогрессирования объединила в одну как бы социалистическую нацию, сначала наименовав ойротами, а потом переименовав в алтайцев. По успешности и бесшумности этих операций мы можем умозаключить, что это население тоже, как сказал бы ранее упомянутый Иван Смирнов – "аполитично, никакого значения на жизнь края не имеет".
Но, коли разобраться, то супротив диктатуры пролетариата и все так, на просторах СССР, "от молдаванина до финна". В смысле – помалкивали. Знали – широка страна моя родная, много в ней мест столь отдаленных, что и Алтай за Сочи покажется. А этих и вовсе по счету БСЭ всего-то сорок тысяч.
Но и малые народы рождают своих великих людей. Просто пореже. Одним из самых замечательных людей, рожденных этими местами, и был Григорий Гуркин. Славен он, прямо скажем, не этим портретом, а пейзажами своей горной родины. Тоже ведь и Рерих эти вершины и озера изображал. Ну, а мне у этого даже и больше личит, чем у всемирно известного космического гуру. По репродукциям, конечно, судить трудно, но я несколько попробую здесь привести. Качество, конечно, сильно неидеальное. Но ведь мы с вами ради оригиналов ни в Горно-Алтайск, ни в Барнаул, ни даже в Томск или Красноярск не поедем нынче? Придется мириться.
Художник, действительно, замечательный. При желании, с его живописью можно в Сети познакомиться в http://irbis.asu.ru/docs/altai/art/catalog.html "Каталоге произведений алтайских художников". Там есть репродукции, хотя, конечно, очень скудненькие. Но и за то спасибо.
После реабилитации имя его потихоньку-понемногу всплывало. Даже вот в 3-м издании БСЭ в иллюстрациях к разделу "Архитектура и изобразительное искусство" статьи о Горно-Алтайской автономной области рядом с фото войлочного ковра есть и черно-белая репродукция "Озера горных духов".
Но, все-таки, к числу беззаветных коммунистов, верных ленинцев, павших жертвой культа личности и банды Берия, он не совсем относился. Короче, не миновать нам, кажется, немного поговорить об его биографии.
Мы тут слегка уже намекнули на нее, вспомнив невзначай шевченковы стихи о молдаванине и финне, которые на всех доступных им языках молчат, "бо благоденствуют". Молдаван в нашей правдивой истории, кроме ранее упомянутых командарма Фрунзе, комиссара Лазо и еврейки-комсомолки Марицы Маргулис, не было и, видимо, уже и не будет. О финне – это мы как раз невдолге вспомним. А вот биография Гуркина несколько напомнит нам о биографии Тараса. Но без такой уж чрезмерной экзотики и архаики, как крепостное право. Все же он родился в 1870-м. После отмены. Дело было в селе Улалы, которое нынче числится городом Горно-Алтайском.
Рос, получил начальное образование в школе православной миссии, выучился писать иконы. Познакомился с человеком из столицы, студентом петербургской певческой капеллы и этнографом-любителем Анохиным, тот соблазнил его душу призраком столичной художественной карьеры. В 27 лет Гуркин едет в Петербург поступать в Художественную академию. В общем, не поступил, но с горя в политики не подался. Академик Шишкин взялся обучать талантливого инородца у себя на дому.
