Занимательная история. Выпуск 4 - [122]

Разрушила эту аморальную парадигму Церкви только Роза Мира[54] – учение, названное так Даниилом Андреевым. Признаться, для меня Роза – это просто учение о мире в красивых метафорах, которое однако много посложнее буддийской космологии, эту космологию развивая; Роза – это русское учение на новом витке цивилизации XXI в., которое вполне органично, через отчасти понятные мне параллели с теорией струн возвращает память к истокам давней веры, к осознанию жёсткого дуализма природы и существования практически равновеликих Сил Добра и Сил Зла без каких-либо подленьких реверансов в сторону идеологии Середины иудохристианства. Роза, – это художественная модель Мира с описанием причин хода процессов в этом мире происходящих. Разумеется, с описанием этой модели на уровне большого художника.

Кроме того, Роза не требует наличия Писания и им сама не является, в её учении нет некоей вообразимой верховной сущности, предмета, которому нужно было бы поклоняться, т. е. нет персонифицированного бога. Что роднит Розу с учениями и Конфуция и Христа, если судить об учении последнего по Евангелию Мира от ессев.

Представляется, что будет не лишним на финише этого эссе осознать, что произошло в 1991 г., в год издания «Розы Мира», – и, может быть, это станет той первой порцией оптимизма, которая уравновесит серый фон возможных впечатлений от этой книги.

К осознанию значения Розы Мира подойдём плавно. Для начала поймём, что пассионарные носители талантов культуры, науки и совести никак не могут быть смешаны с бандитами, князь Владимир – точно не из этой компании! Что понятно из теории пассионарности Льва Н. Гумилёва.

В раскладе векторов человеческого пасс-поля координат условных и безусловных рефлексов первый квадрант стал наглядным пособием к этому тезису: в него попали действительно люди и персонажи, на первый взгляд, совершенно несовместимые – это и князь Андрей Болконский, и бродяги, и бандиты вроде князя Владимира; величина бессознательного чувства самосохранения таких людей (вектор Ins) всегда больше пассионарности (Pass), а вектор сознательного влечения (Attr) всегда уступает вектору Ego.

Рисунок 12. Поле классификации отдельной особи по пассионарно-аттрактивному принципу

Иное дело учёные, творческие люди и пророки, – они все оказываются в одной компании, вектора их пассионарности попадают в третий квадрант поля. При этом можно совершенно определённо сказать, что на смертном одре они никогда не скажут «Я сделал всё что мог, и всё что мог я сделал»; для них процедура перехода в рай – досадная пауза на их пути к разгадкам тайн Природы. Этих Церковь могла «приручить» только идеей Середины Аристотеля и логично вытекающей из неё позицией невмешательства, позицией полёта над схваткой, – мол, я тут занимаюсь вселенскими вопросами, и вы там уж как хотите, но только не мешайте мне. Высокая степень пассионарности не всегда соседствует с добродетелями.

Редко кому даже из гениев было досуг осознать «двойственность того, что мы называем природой: красота, одухотворённость, гармоничность, дружественность, с одной стороны, всеобщее взаимопожирание живых существ – с другой. Неужели не очевидно, что и та, и другая сторона – одинаково реальны?.. Почему же случилось так, что это роковое противоречие до сих пор не понято и не разрешено? Не потому ли, что религиозная мысль на Западе свыше двадцати веков находится в плену идеи абсолютного всемогущества Бога и вытекающих отсюда предрассудков о единстве Природы, а на Востоке – устоявшейся философский монизм не даёт приблизиться к понимаю её двойственности?» [Даниил Андреев. Роза Мира].

Иными словами, всё разнообразие объектов поклонения сводилось, в конечном итоге – что в христианстве, что в иных авраамистических религиях монотеизма, – к единому началу, к субстанции, к некоей вообразимой сущности Создателя. А добропорядочность адепта этих религий определялась смотрящими этих религий как следование правилам Середины, так как за абсолютную истину отвечал только бог и любое приближение к которому от точки Середины меж Добром и Злом долгие века воспринималось Церковью как стремление человека занять место бога, что заканчивалось для пассионарных личностей обычно костром.

Но если человек стоит в отдалении от бога, то разве он не стоит в отдалении и от сатаны, и разве эти два отдаления на одной оси моральных норм не одного порядка, коль расстояние и до бога, и до сатаны – бесконечность? Разве точка стояния человека не является тогда серединой отрезка, точкой равновесия на весах Великой схватки Добра и Зла? И разве не может человек называть себя в таком случае и добрым и злым одновременно? Именно в этом случае получается, что человек стоит над схваткой. Но разве не отвратительна эта христианская модель для бойцов сил Добра? На Руси эта мерзкая позиция иудохристианской Церкви имеет точное описание – И вашим и нашим!

Полагаю, что в Европе было только два человека, кто, по крайней мере, двигался к ответу на вопрос Даниила Андреева, – это Николай Кузанский и Г.В. Лейбниц. Первый вплотную подошёл к математическим операциям с бесконечностью… т. е. с богом, второй придумал понятие «монада» как «продукцию» только Добра.