Занимательная эспрессология - [27]
- Может, повернешься? - просит он.
Я хотела бы и дальше злиться на него за то, что он написал в моей биографии, но не в состоянии. Я поворачиваюсь к нему.
- Ну? - спрашиваю я.
- Привет, - повторяет он.
- Привет.
- Просто хотел увидеть твою улыбку, - произносит он, И сердце мое тает, как мороженое в тридцатиградусную жару. - Сегодня последний день занятий.
- И как, - отвечаю я, - сделал заключительную работу?
- Да, а ты?
- С трудом. Неделя была сумасшедшая.
- Да, я наслышан о твоих подвигах.
И что же, интересно, он слышал? Неужели Эм paccкaзывает ему обо мне? Господи, у этой парочки - роман, а они обсуждают меня!
Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга Прядь спутанных белокурых волос почти закрывает его правый глаз, и мне вдруг невыносимо хочется поправить ее. Но я одерживаюсь. Нехорошо поправлять волосы чужим бойфрендам. Особенно парню лучшей подруги.
- Помнишь, что я обещал тебе разрешить в последний день? - спрашивает он.
Я на секунду задумываюсь.
- Нет...
Достав из сумки папку, он извлекает из нее несколько скрепленных степлером листков.
- Я обещал дать тебе прочесть свое сочинение о тебе.
- Нет уж, спасибо! - Я чувствую, что еще злюсь на него.
- Тебе неинтересно? - Он озадаченно смотрит на меня.
- Нет, конечно. С чего бы? - лгу я.
Кэм, положив листки на парту текстом вверх, пожимает плечами: «Ну, как хочешь». Он пишет что-то в углу листа, и тут у него ломается карандаш.
- Сейчас вернусь. - Он встает и идет к точилке, установленной рядом с дверью.
Я не могу удержаться. Я хватаю сочинение, заглядываю в самый конец и как можно быстрее читаю последний параграф: «Единственное, чего не всегда хватает Джейн, - это уверенности. Потому что окружающие прекрасно замечают то, чего не видит сама Джейн: она гораздо умнее, сильнее и красивее, чем думает о себе. Но уверенность - лишь вопрос времени, и, когда она обретет ее, всем Мелиссам мира придется туго».
Гм. Неужели Кэм считает меня красивой? Разумеется, это стало для меня главным открытием. Правда, он еще много хорошего про меня понаписал. Краем глаза я вижу, что Кэм отходит от точилки, и быстро закрываю папку и чувствую, что краснею.
Кэм возвращается на место.
- Все в порядке? - спрашивает он.
- А то! - Я осторожно смотрю на его работу. Черт, она повернулась примерно на сорок пять градусов влево. Интересно, заметит или нет?
- Кажется, ты хочешь что-то сказать? - замечает он.
- Нет, ничего. - За исключением одного, думаю я: правда ли ты считаешь, что я сильная и умная и все такое? Но я не могу заставить себя задать этот вопрос.
В класс заходит профессор Монро, и я отворачиваюсь к доске. Профессор кладет сумку на стол. Я вновь поворачиваю голову:
- Я только хотела сказать, что очень счастлива за вас с Эм. Рада, что вы нашли друг друга. Наверное, это здорово - иметь близкие отношения с кем-то.
Кэм хмурит брови. На его лице вновь то самое странное выражение, похожее на боль, как в тот день в Wired Joe's, когда мы работали над сочинением.
- Надеюсь, и я когда-нибудь кого-нибудь полюблю, - добавляю я.
Отлично. Теперь я несу чушь. Кто-нибудь, заткните меня, пожалуйста! Отвернувшись к доске, я закрываю глаза. Вот блин! Я, кажется, зашла слишком далеко. Что, если они с Эм еще не сказали друг другу этих трех слов? Эм будет в ярости. Я чувствую, что Кэм, не мигая, смотрит мне в затылок, но я ни за что не повернусь к нему до самого конца занятия.
12
- Что это? - восклицаю я, схватившись за ручку автомобильной дверцы. Кэти заявила, что хочет своими глазами увидеть эспрессологию в действии, и предложила заодно подвезти меня. Кэти издает низкий протяжный свист.
- Мамма миа! - в ужасе тихо пробормотала она.
Мы не можем отвести взгляд от очереди, тянущейся от дверей Wired Joe's и уходящей за угол.
- Неужели это... ты думаешь... в смысле, я думаю... - мямлю я. Похоже, моя попа намертво приклеилась к сиденью, и теперь я ни за что не смогу выйти из машины.
- Джейн! - выдыхает Кэти. - Неужели все они к тебе?
Я перевожу взгляд с одного лица в очереди на другое.
Здесь и подростки, и пожилые люди всех цветов кожи, обоих полов - кутающиеся в теплые зимние пальто, шарфы и перчатки. Я пытаюсь что-то сказать, но во рту неожиданно образовалась настоящая пустыня Сахара.
-Я... - Я пытаюсь попросить Кэти, чтобы она немедленно везла меня обратно домой, но, глядя на ее потрясенное лицо, оказываюсь не в состоянии закончить фразу.
Кэти все еще не может оторвать взгляд от очереди.
- Там по меньшей мере пятьдесят человек! Как будто они стоят за билетами на концерт... - произносит она.
Я смотрю на людей, прижавшись лбом к стеклу. Неожиданно понимаю, что вываливаюсь из машины: это Дерек рывком распахнул дверь.
- Ты можешь в это поверить? Нет, ты видишь, что происходит?! - повторяет он, вытаскивая меня из машины, будто мать, извлекающая младенца из детского сиденья. Забравшись в салон, Дерек берет мой рюкзак и перекидывает себе через плечо. Кэти кричит что-то о поиске парковки и отъезжает.
В этот момент я вижу микроавтобус седьмого канала, припаркованный у тротуара, и корреспондента, вещающего в микрофон: «Что общего между кофе и любовью? Спросите у этих людей, ожидающих у порога Wired Joe's, и они ответят: кофе - синоним любви!»
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.