Замужем за Буддой - [43]

Я придвинулась поближе и прошептала ему на ухо:

— Бьюсь об заклад, платье на этой девице не из натурального шелка!

Ник пристально посмотрел на девушку, затем на меня и произнес:

— Может, мне подойти к ней и спросить?

Вот это в нем и привлекало — умение сделать самое заурядное событие интересным. Казалось, он на все способен.

После перекура с «косячком» я вернулась на свое место в совершенно другом настроении. Все выглядело иначе: это действительно был тот самый чудесный, знаменитый и модный бар на Бауэри. Рядом со мной были очаровашка Чжуша и двое интересных мужчин, и мне было весело в их компании. Мое знание английского неожиданно улучшилось до такой степени, что я даже смогла выговорить такие заумные слова, как «гормональный стимулятор» и «менопауза», которые настоящие-то американцы не всегда способны произнести правильно. Я без конца рассказывала о разных забавных случаях, в том числе и о том, когда из зависти и вредности испачкала Чжуше нарядную белую юбку синими чернилами прямо перед ответственным выступлением в школе.

Ник потешался, глядя на меня, а Эрик не сводил глаз с Чжуши.

Затем Ник рассказал о том, как на одной из вечеринок он сильно напился и вырубился напрочь, а когда очнулся, то оказалось, что ему на голову взгромоздилась совершенно незнакомая и абсолютно голая девица.

Я смотрела на Ника, невольно реагировала на его сексуально-зазывную, как у кинозвезд, улыбку, и мне было одновременно хорошо и немного стыдно. И я неодобрительно качала головой, укоряя себя. Это было совершенно немыслимо. Именно сейчас мимолетная интрижка была мне абсолютно ни к чему. И вообще любая путаница в жизни была некстати. А Ник непременно внес бы страшную путаницу… Он обладал дьявольски сильным обаянием. До встречи с Мудзу мне всегда нравились именно такие мужчины.

Как только они, подобно сиренам, заводили свои чарующие песни, я сломя голову неслась на их зов, отбросив осмотрительность. Как отчаянный моряк бросает надежный корабль и отправляется в рискованное плавание в утлом суденышке, несмотря на приближающийся шторм, так и я кидалась им на шею, не думая о последствиях. Но когда чары развеивались и все заканчивалось, я вновь оказывалась одна-одинешенька на пустынной дороге судьбы и брела дальше, изливая свою тоску в романах о загубленной любви и ища забвения в беспорядочной жизни.

И тут я вдруг заметила, что уже три часа утра, и я пропустила ежедневный звонок Мудзу из Доминиканской Республики: он всегда звонил мне каждый вечер перед сном. Меня охватила страшная усталость, и кнопка в моем мозгу, ведающая «бесшабашным весельем», автоматически выключилась.

— Ого, как поздно! — я принялась лихорадочно искать сумочку и пальто, но в голове был туман, и мне никак не удавалось сосредоточиться и найти свои вещи.

— Не волнуйся, детка, — Ник поддержал меня и протянул мне пальто и сумочку, которые почему-то оказались у него в руках.

Выяснилось, что у бара его ждет черный «мерседес-бенц» с шофером. Мы вчетвером сели в машину. Эрик расположился рядом с водителем, а я оказалась между Чжушей и Ником на заднем сиденье. Машина, как лодка, плавно скользила по сверкающим улицам ночного Манхэттена. Весь город словно завис где-то между адом и раем, раздираемый мучительными противоречиями между стремлением к благам цивилизации и животной страстью.

В машине меня подташнивало. Вообще-то, когда я испытывала дурноту, сидя в автомобиле рядом с мужчиной, это могло означать только две вещи: либо он мне безумно нравился, либо был отвратителен.

Меня первую подвезли до дома, вернее, до дома Мудзу в Вест-Сайде. На прощанье я обняла и поцеловала всех сидящих, в том числе и Ника. Когда мои губы коснулись его щеки, между нами словно проскочила обжигающая голубая искра. Как тот разряд статического электричества, когда мы с Мудзу впервые поцеловались. Увы, второе объяснение охватившего меня в машине приступа дурноты не подходило к тому чувству, которое внушал мне Ник. Это не было отвращение.

— Воздух в Нью-Йорке сухой, — сказал Ник, пытаясь сгладить неловкость. Мы оба громко засмеялись, нервно прислушиваясь к звенящему внутри каждого из нас отзвуку этого «электрического» прикосновения. — Надеюсь, скоро увидимся, — проговорил Ник, закрывая дверцу машины, которая рванула с места и скрылась в облаке дыма.

Чжуша пробыла в Нью-Йорке еще целых пять дней. Когда у нее не было деловых совещаний с боссом, мы гуляли по городу, ходили по магазинам, сидели в уличных кафе, разглядывая прохожих, в свою очередь глазевших на нас. Посетили несколько художественных выставок в галереях Челси и один спектакль на Бродвее.

Кроме того, по рекомендации жившей в Шанхае, но родившейся в Нью-Йорке подруги моей кузины мы специально отправились на угол Мэдисон-авеню и 65-й улицы в салон красоты Эйджи. По настоянию Чжуши мы поехали туда на метро. Сели в поезд на станции «Юнион-сквер» и вышли в районе 59-й улицы. На платформе мы совершенно растерялись и понятия не имели, в каком направлении идти. Немного замешкавшись, в конце концов направились в сторону выхода к бару «Дуб», когда вдруг заметили, что вокруг мертвая тишина и кроме нас — ни души. Затем внезапно, словно в детективном фильме, откуда-то появились три тени и загородили нам дорогу. Присмотревшись, мы увидели трех черных подростков двенадцати-тринадцати лет, с белыми повязками на лбу и в бейсболках, в приспущенных широченных штанах, таких необъятных, что совершенно невозможно было понять, есть ли внутри них ноги или нет.