Замри - [32]

– Мне правда нужно идти.

Джейсон останавливается перед нами.

– Давай я хотя бы тебя подвезу, – говорит Тейлор.

Я спускаюсь с тротуара на дорогу, разворачиваюсь к Тейлору и говорю:

– Я хочу прогуляться. – Потом выдавливаю из себя улыбку и добавляю: – Но спасибо за предложение.

Тейлор похож на ребенка, который вместо долгожданного подарка получил на Рождество какую-то ерунду.

– Если что-нибудь останется, можешь принести мне завтра на обед, – говорю я и направляюсь к торговому центру.

Я захожу в лапшичную. Внутри пахнет кокосовым молоком и ананасом. Из музыкального автомата доносится голос Элвиса. Дилан нет.

Я все равно заказываю суп. Я сижу на нашем привычном месте и ем в одиночестве.

9

После четвертого урока я выхожу в коридор, и тут кто-то касается моего плеча. Это Алисия. Ее рыжие волосы собраны в небрежный пучок на макушке. Даже небрежность Алисии к лицу.

– Кейтлин, – говорит она, – как хорошо, что я тебя нашла. Я никогда не вижу тебя на обеде. Где ты сидишь?

Я не могу признаться ей, что провожу большую перемену в туалетной кабинке, поэтому пожимаю плечами и говорю: «Всегда по-разному» – в надежде, что это звучит загадочно, а не так, как если бы я стеснялась сказать правду.

Но, кажется, ее не слишком интересует мой ответ. Ее глаза бегают по сторонам – такое чувство, что ей вовсе не хочется со мной разговаривать. Убедившись, что поблизости нет никого, заслуживающего ее внимания, она снова переключается на меня.

– Послушай, Кейтлин…

Она делает паузу, словно на этом месте я должна что-то сказать.

– Что?

Она делает глубокий вдох и выпаливает на одном дыхании:

– Мы с тобой так давно дружим. Ужасно давно. Так что я чувствую, что это мой долг – рассказать тебе, что про тебя и эту… девушку… ходят разные слухи.

– Про Дилан?

Она энергично кивает, сморщив нос.

– Не подумай, я, конечно, не верю в эту чушь, но тебе стоит об этом поразмыслить. Я знаю, что тебе сейчас тяжело, и говорю это только потому, что мне не все равно. Мне бы не хотелось видеть, что ты связалась не с теми людьми.

Я не утруждаюсь заметить, что речь идет всего об одном человеке. И не говорю, что ее совет несколько запоздал.

– Тебе нужно беречь репутацию, – подытоживает она. Доверительно заглядывает мне в глаза. И улыбается.

Я смотрю на прядки рыжих волос, тщательно уложенных в художественном беспорядке, на ее ясные зеленые глаза, поглядывающие то на меня, то на что-то вдалеке, и не задумываясь вдруг говорю:

– Ты считаешь себя пустышкой, Алисия?

Внимание Алисии мигом возвращается ко мне.

– Что?

– Вот и я себя пустышкой не считаю. Но, как по мне, люди, которые судят тех, с кем даже не знакомы, – пустышки. И люди, которые распространяют сплетни, тоже пустышки. И мне абсолютно плевать, что думают обо мне пустышки.

Алисия смотрит на меня во все глаза. Я почти слышу, как в ее голове идет мыслительный процесс.

– Я говорю это ради твоего же блага. Потому что мы были подругами с первого класса. Но теперь я вижу, что тебе плевать на мои советы, поэтому отныне мне тоже все равно. Мне же проще. Спасибо.

– Нет, – говорю я. У меня колотится сердце, а в животе словно лежит камень. – Это тебе спасибо, Алисия.

Я разворачиваюсь и шагаю к туалету.

Я стою перед зеркалом. Этим утром я не сдала автопортрет. Я не сделала ни одного снимка, даже плохого. Мисс Дилейни попросила сдать фотографии в конце занятия, и я просто взяла рюкзак и ушла, пока остальные складывали работы в стопку.

Сзади по обе стороны от меня тянутся пустые кабинки с серебристыми дверями. Я наклоняюсь над раковиной, прильнув к зеркалу, и вглядываюсь в свое лицо. Я не знаю, что вижу, и даже не знаю, что хочу увидеть.

Иногда мне нравится думать, что моя травма заметна невооруженным взглядом, – как у Мелани, только не так вызывающе. Я представляю, как люди гадают, что за трагедия произошла в моей жизни. Но иногда мне хочется быть как Дилан, Мэдди и их друзья, которые явно повидали всякое и переживали трудные времена, но в то же время совершенно здоровы на вид.

Раз уж на то пошло, я даже не знаю, могу ли как-то повлиять на это. Я отхожу от зеркала. Я не знаю, что вижу.

Когда уроки заканчиваются, я вслед за Дилан иду с английского в научный корпус. Мы одновременно открываем шкафчики. Я поглядываю на нее, пытаясь выбрать момент и поздороваться, но она словно меня не замечает. Из ее кармана доносится жужжание, и она достает телефон.

– Привет, – говорит она кому-то. – Да, я как раз выхожу.

Она закрывает шкафчик и выходит, продолжая разговаривать.

А я думаю: как же все-таки забавно, что тот единственный раз, когда я была готова за себя постоять, когда я точно знала, что сказать, речь шла о несуществующей дружбе.

Я быстро иду домой, прохожу в свою комнату, открываю рюкзак и начинаю читать. Она нужна мне.

дорогие грозовые облака!

вы нависаете над землей, поджидая удобного момента, чтобы вылить на нас дождь. я надену красно-черные резиновые сапоги, которые обожаю, но редко ношу, покидаю камешки в окно кейтлин и заставлю ее выйти и вместе со мной шлепать по лужам. мы пойдем к кинотеатру, вскроем замок и будем носиться между рядами и думать о тех, кто когда-то дышал в этом зале. вчера джейсон сказал, что у меня классная шляпа. он сказал «классная шляпа» и потянул за свисающую с нее ленточку, и у меня задрожали ноги. он улыбнулся белоснежными ровными зубами, а когда прозвенел звонок, он встал раньше меня, положил руку на мою шляпу и сказал «до завтра». я рассказала об этом кейтлин. я пыталась растянуть рассказ, чтобы этот момент длился дольше, чтобы он не прервался в тот миг, когда я закончу рассказывать. она улыбнулась и сказала: «он точно в тебя влюблен» – и мне захотелось пересказать все еще раз, с самого начала. если мы проберемся в кинотеатр, я лягу на пол и буду рассказывать потолку все, что знаю о джейсоне, буду просить у него совета, смотреть на него и ждать ответов.