Заморок - [56]
Я посмотрела назад. На Катерину я смотреть не хотела. Катерине мир уже стал пухом, а мне ж было еще жить. Я про назад, потому что тогда подумала про сетку. Я про сетку поняла с самого начала. Катерина не пошла вместе на остановку, потому что сетка. Понятно, что Катерина тащила домой и того, и сего. Катерина не хотела показываться мне, какая Катерина есть.
Пускай.
Я вернулась до лавки, выложила все с сетки, обсмотрела. Потом все-все сложила в корзину. Зачем Катерине терпеть лишний стыд? Узнают же про продукты, что не с магазина. А в корзине стало хорошо — капуста в кубаночке, оковалок мяса — свинина, масло в бумажке, сахар в кульке, лимон, чай китайский в пачке с голубым. Хоть бы по чаю и узнают. В магазине ж нету, а в буфете мы такой и завариваем. И лимон тоже.
Я шла домой усталая-усталая. По правде, я могу каждый день работать. Я ж с самого своего детства работаю и всегда не устаю. А тут устала. Вроде ничего тяжелого не таскала, не переламывалась… И так я устала, что корзина меня по ноге сбоку тыц-тыц, тыц-тыц. Я — шаг, корзина — тыц. Корзина ж легкая, считай, одна капуста и весит. Допустим, оковалок тоже весит. И другое весит. Тыц-тыц. И в плечо отдает. В какую руку корзину перекину, в такое и отдает.
Я про Катерину не думала. Я Катерину жалела.
Катерину убил бандит. Я б того бандита убила б, если б встретила.
Получилось удачно.
На подходе до остановки я увидела автобус. Люди уже приехали по домам, я в автобусе поехала как па́ни.
Я себе — раз! — и села, и корзину рядом с собой поставила. Конечно, по правилу корзина ставится на пол. А у меня ж в корзине дытынка, на пол всегда нельзя.
Дома у меня было холодно-холодно. Я с утра не топила. Я ж не знала, буду или не буду жить вечером. Бандит мог и меня убить тоже.
Я затопила на всю силу.
Ножик я сразу вынула с корзины и замочила в холодной воде. Мама Тамара меня учила, что кровь любит холодное. От холодного кровь с всего-всего отходит скоренько-скоренько, и получается чистенько-чистенько. Степан Федорович учил меня про ножик, что у ножика острость отходит от горячего.
Про кровь и про ножик — это разное.
Надо понимать.
Мясо тоже любит холодное, потому я отнесла в погреб. Капусту тоже и масло.
Кошелек я посчитала. Посчиталось сто три рубля новыми: пять бумажек по пять, одна по двадцать пять, пять по десять, одна по три.
Ага.
Я подумала, что бумажки у Катерины не с обмена. Первое. С обмена все-все деньги чистенькие-чистенькие. У государства всегда все-все чистенькое. Людям дай, так сразу загавнякают. У Катерины бумажки — уже. Двадцать пять рублей — а загавняканные! Стыдно!
Потом. Катерина хвасталась, что уже все-все пообменяла сама и попросила кого надо поменять еще. Оно ж подходить на обмен положено раз — и никаких. Катерина про «кого надо» хвасталась, чтоб мы знали. А мы и знали.
Я подумала, что это бумажки взялись с учета. В буфете всегда найдется живая копейка. Копочка и копочка — цвай копочка. А там не копочки. Катерина своей артистке выносила ж не задаром. Другим выносила тоже. Барожница! Хорошо Катерина расторговалась! Государство Катерине доверило кормить людей, а Катерина в свой карман — раз! Часики у Катерины — раз! Кубаночка у Катерины — раз! Александр Иванович у Катерины — раз!
Пускай.
Потом я подумала, что часики с кубаночкой уже не на старом месте.
Про Александра Ивановича я нарочно не подумала.
Деньги от Катерины я спрятала в схованку к своим деньгам. Положила наверх, вроде водку налила, чтоб не скисли. Кошелек кинула в печку. Кубаночку кинула в печку тоже. А часики дала Ленину в дырку от руки.
Потом я поставила чайник.
Сказала спасибо Катерине за заварку и за лимон тоже.
Лимон я порезала ножиком с Катерины. Я подумала, что Катерина ж была горячая, а ножик от Катерины не отошел.
Да.
Завтра было утро. Конечно, я проснулась. Я ж и не намечала себе, чтоб не просыпаться.
Я пришла на работу раньше, чтоб положить ножик на место.
Я положила и заступила.
Настало время, чтоб на работе были все-все. А всех-всех не было. Без Катерины ж не все-все.
Кто был с наших, спрашивал у Степана Федоровича, что, может, Катерина предупредила про себя. Потому что скоро будут люди, и кому-то ж надо принимать деньги и все-все.
Степан Федорович сказал, что ничего не знает, что еще подождем, что пускай я для учебы стану за Катерину.
Я сказала, что если мне доверяют, я стану. И стала.
Катерины опять не было. Все-все, кто был, волновались и гадали. Конечно, я тоже волновалась. Гадать — я не гадала. Я ж нечаянно могла угадать.
Сполнилось четыре часа. Люди, кто хотел, уже покушали. А больше никто не заявился.
В эту секундочку на кухню пришел Александр Иванович и сказал:
— Катю убили!
Александр Иванович был черный. И лицо у Александра Ивановича, и волос был вроде черный, а не в солому. И голос черный тоже.
Я тогда стояла возле Степана Федоровича. Степан Федорович мне показывал и учил делать сало-шпиг с большого куска. Получается хорошо для мяса, называется «шпиговка». Можно шпиг в котлету, в капусту тоже, в суп — называется «кулеш степной».
Делается так. Режется сало так, потом так. Потом берется соль, черный перец, чеснок и лавровый лист. Потом делается так, потом так.
Алла Хемлин определяет свой новый роман «Интересная Фаина» как почти правдивую историю. Начинается повествование с реального события 1894 года — крушения парохода «Владимир». Дальше все, что происходит с персонажами, реально буквально до предела. Только предел все время смещается. В «Замороке» (длинный список «Большой книги»-2019) Алла Хемлин, кроме прочего, удивила читателей умением создавать особый речевой мир. «Интересная Фаина» в этом смысле удивит еще больше.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.