Себастьян. Разве еще существуют спальные вагоны? Какая прелесть!
Фредерик. Я как раз оттуда. Думаю, они не изменились за… э…
Себастьян (с видом мученика). За пять лет.
Фредерик. Купе по-прежнему коричневые, лесенка…
Себастьян. Лесенка, брр! Я ездил только в первом классе, мсье, поэтому пал в глазах окружающих.
Фредерик. Ладно. (Пауза.) У вас прекрасный замок, мадам.
Элеонора (тихо). Кузен, вас зовут Фредерик?
Себастьян за ее спиной воздевает руки к небу.
Фредерик. Да. А вас Элеонора?
Себастьян. Да. А меня Себастьян.
Элеонора. Не обращайте так много внимания на моего брата, он немного чудаковат и слишком болтлив.
Себастьян. Зато обратите внимание на мою сестру. Она молода, красива, одинока, по-своему тоже странновата и…
Фредерик. Думаю, ваши советы излишни.
Себастьян. Как знать. Элеонора, ты должна показать кузену его комнату. Мне здесь приходится следить решительно за всем. Будучи трутнем, я являю собой столп храма по имени семья Фальсен.
Элеонора (Фредерику). Вы следуете за мной?
Фредерик (улыбаясь). Повсюду.
Себастьян. Достойный ответ, кузен Фредерик. Мне нравится, когда молодые люди так молниеносно…
Фредерик и Элеонора выходят.
В который раз я говорю наедине с собой? (Оборачивается к креслу.) И вы здесь, моя бабушка поневоле? Вы знаете, что я питаю к вам слабость? Вы молчите, не понимаете. Мы были бы счастливы вместе. Увы! Я узнал вас слишком поздно. (Садится возле ее ног.) Знаете ли, что вы божественны? Ни вязания, ничего такого ужасного, что отнимает у нас женщин. Вязание и горечь супружеской жизни отняли у меня, милая бабушка, всех подружек. Грустно, правда?.. (Гладит ее по голове.)
Входит Гуго.
Гуго. А где этот? Принесли его чемоданы. Какую комнату отвела ему Элеонора?
Себастьян. Не ведаю.
Гуго (удрученно). Видали его лицо и улыбку?.. Чего это они все выламываются?
Себастьян (вежливо). Вы считаете, я тоже выламываюсь?
Гуго. Вы — нет. Вы скрежещете. Отчего у вас такой довольный вид? Вас забавляют эти родственнички, которые появляются и мешают нам каждую зиму? И все это ради знаменитого гостеприимства Фальсенов.
Себастьян. Они меня забавляют.
Гуго. Знаю. Вас это даже очень забавляет. Если бы от вас не забеременели все горничные, то я бы мог спросить… но нет, это вас просто забавляет. Элеонора и вы всю зиму занимаетесь тем, что смеетесь им в спину и играете в игру, которую я не понимаю. Что за удовольствие смеяться над другими?
Себастьян. Это самое низкое удовольствие, Гуго, а значит, и самое глубокое.
Гуго. Вам нравится играть в слова?
Себастьян. Это все, что мне осталось. В наше время интеллигентность — ужасная штука. Она терзает вас самого, раздражает окружающих и ни в чем не убеждает ни вас, ни их.
Гуго. Опять вы философствуете. Займитесь лучше чемоданами.
Себастьян. Иду. Обожаю быть полезным.
Затемнение.
В ту же комнату входит Элеонора. Она в мужском костюме. Падает на софу. На расстоянии двух шагов от нее — Фредерик. Оба смеются.
Элеонора. Теперь, когда мы одни, Фредерик, продолжайте свой рассказ.
Фредерик. Ну так вот. Муж, естественно, разъярен. Он самолетом добирается до Стокгольма, в десять часов приезжает в отель, врывается, словно бык, в комнату… Короче, скандал. Он хотел вызвать меня на дуэль…
Элеонора. А как вы поступили?
Фредерик (беззаботно). Я взял его за шиворот, слегка встряхнул и вернул ему жену, которая мне уже порядком наскучила…
Элеонора. Так вы ее не любили?
Фредерик. Нельзя же всякий раз любить.
Элеонора. Верно.
Фредерик. Страсть — это прекрасно, но думаю, что я просто ждал, когда подвернется удобный случай.
Элеонора. Вы везучий. Лично у меня сердце разрывалось от страсти раз десять, нет — двенадцать.
Фредерик. Двенадцать?
Элеонора. Да, двенадцать. Что здесь удивительного? Разве моя внешность не говорит о страсти?
Фредерик. Которую, мне кажется, вы внушали сотню раз.
Элеонора. Вы… Вы очень любезны.
Фредерик. А теперь я отдам вам то, что подстрелил за холмом. Смотрите.
Элеонора. Голубая уточка… Такая же редкость здесь, как и гости. Какая нежная. Посмотрите, какие легкие прозрачные крылышки. Она еще теплая.
Фредерик. Она так же нежна, как вы черствы, прозрачна, как вы сумрачны, тепла, как вы холодны. Или, может быть, вы горячи?
Элеонора. Вы умеете говорить. Я уже забыла, как говорят в городе молодые люди. Какие чудесные сравнения с телом несчастной утки! Вам не стыдно ухаживать за мной за спиной у ваших жертв?
Он порывисто протягивает к ней руку.
(Смеясь.) Это шутка, я полагаю.
Фредерик (тоже весело смеется). Я все еще шучу. Серьезно, Элеонора, серьезно, поверьте хоть на миг…
Элеонора. Да-да, в ваши, серьезные намерения. Это одно из тех серьезных желаний, что так редко посещают богатых молодых людей.
Фредерик. Что вам надо от меня? Знаю — ничего… Позвольте спросить, если вы оставляете мне надежду понравиться вам, то что я должен делать? Обязан ли я влюбиться в вас или нет? Временами вы смеетесь таким же смехом, что и я… И мне кажется, что мы, наконец, обрели друг друга.
Элеонора. А почему бы и нет? Поймите, Фредерик, для меня вы тот самый случай. Тоскливый замок, тоскующая молодая женщина и юный гость… Но я не люблю случаев. Не настолько люблю. А если из-за вас мое сердце разорвется в тринадцатый раз? (Смеется.)
