Замок спящей красавицы - [26]

С этой мыслью я и вошел в гостиницу. Дежурный администратор бросил на меня рассеянный взгляд.

— Мест нет, — сказал он.

— Я пришел вовсе не за этим. Мне необходимо видеть мадемуазель Прадалье.

— Она остановилась в пятнадцатом номере — это третий этаж, налево. Лифт у нас не работает.

Портье смахивал на полицейского: его вроде бы пустые глаза не упускали из виду ни единой мелочи и остановились на моем костюме столетней давности. Испуганный, побежденный, вызывающий у самого себя отвращение, я поднимался по лестнице. Второй этаж… третий… Пробило четверть двенадцатого. Пятнадцатый номер. Мне вспомнились слова Аньес: «Женщина, желающая вам зла…» И моя рука повисла в воздухе, не решаясь постучать в двери номера. Мой конец был близок. Хотя Бернар и спас меня от голода и плена, но от Жулии он не мог меня уберечь…

Я очень робко постучал, надеясь, что она меня не услышит и я получу возможность уйти.

— Войдите!

Толкнув дверь, я сразу увидел ее и узнал — она была похожа на Бернара как две капли воды: такое же крепкое телосложение и та же бородавка возле уха.

— Жулия, — пробормотал я.

Сделав несколько нерешительных шагов, она вдруг протянула ко мне руки:

— Бернар!.. Бернар!.. Как я тебя ждала, если бы ты только знал!.. Бернар!

Она кинулась мне на шею, уткнулась в плечо и разрыдалась.

— Бернар! Мой Бернар! Мой бедный Бернар!

Я закрыл глаза и очень крепко сжал челюсти; я сжимал их все крепче и крепче, потому что пол начинал ускользать у меня из-под ног и стены комнаты поплыли перед глазами.

Глава 7

Что это? Сон? Жулия — сестра Бернара, прихорашиваясь перед зеркалом над умывальником, рассказывает мне о Сен-Флу, будто я и в самом деле ее родной брат Бернар! Она даже не замечает, что ее слова ранят меня сильнее, чем любые упреки, а она, как ни в чем не бывало, улыбается мне, причесывается и ищет свои перчатки.

— Если бы ты только знал, как я переживала из-за нашей ссоры! Слава богу, что все это уже позади, и давай больше не будем к этому возвращаться. Мы с тобой сейчас рядом, а это — главное… Возьми-ка лучше вот этот сверток, там сало и яйца. Представляю, как эти бедняжки обрадуются! Должна заметить, у тебя недурной вкус: твоя «крестная» — сама изысканность!.. Она даже успела шепнуть мне о ваших планах. Нет-нет, только намекнула, но в таких делах я хорошо разбираюсь…

Она подтолкнула меня к выходу и заперла дверь на ключ. У нее был такой вульгарный вид, и от нее так сильно разило парикмахерской, что мне стало стыдно за нее, будто она и в самом деле моя сестра. В то же время я совершенно лишился дара речи. Я не мог протестовать, потому что на меня, как всегда в трудные минуты жизни, нашло оцепенение, создающее иллюзию согласия, тогда как на самом деле в глубине души я яростно сопротивлялся.

Вот сейчас я был категорически против того, чтобы эта женщина называла меня Бернаром и говорила мне «ты»; мной овладело сильное желание выпалить ей прямо в лицо: «Какого черта вы ломаете идиотскую комедию?! Вы ведь прекрасно знаете, что я не ваш брат!» Вместо этого я продолжал идти с ней рядом. Она взяла меня под руку и болтала без умолку. Я был ошарашен ее неподдельной веселостью и естественной манерой держаться. Я настроился открыть Жулии всю правду и теперь чувствовал себя совершенно разбитым, у меня сдавило спазмой горло и пересохло во рту. И вместе с тем я испытывал некое постыдное облегчение, как будто бы мне удалось заключить с этой болтливой незнакомкой какое-то преступное соглашение. Итак, моя жизнь продолжается. Правда, я не знаю, какой она будет потом, но сейчас она еще не кончена. Мною овладело ощущение чудесного избавления, точно такое же, как в тот вечер, когда Аньес открыла мне дверь парадного.

— Жулия, — выдавил я из себя наконец, — позволь мне…

— Нет-нет, Бернар, не нужно меня благодарить! Когда я узнала, что ты здесь, я просто не могла не приехать. Я свалила в чемодан первое, что мне попало под руку, и кое-что, конечно, позабыла, ты уж прости меня. Надо было взять твой будильник, ну тот, помнишь? Который ты выиграл в финале Кубка Фабьена.

При желании она могла превратить каждое свое слово в ловушку, я целиком и полностью находился в ее власти. Бернар ни разу не упоминал ни о каком Кубке Фабьена. Тем не менее было не похоже, что она хочет заманить меня в ловушку.

— А что это за деньги в бумажнике? — спросил я.

— Почему бы мне не дать тебе немного денег?.. Вернешь, когда сможешь. Надеюсь, этот вопрос мы с тобой на сей раз сумеем уладить.

Мне показалось, что я одновременно живу в двух измерениях, и это разозлило меня еще сильнее. Однако больше всего меня удивляло то, что эта женщина обращалась со мной развязно-фамильярно и без тени смущения меня обнимала… будто на самом деле была моей сестрой! Моя голова раскалывалась от противоречивых мыслей, и в глубине души я был уверен, что в конце этой длинной, мрачной дороги, которую мне необходимо пройти с Жулией под руку, меня подстерегает опасность куда более серьезная.

— А как они обращаются с тобой? Хорошо? — спросила она меня. — Похоже, эта малышка с норовом.

— Я нахожу с ними общий язык… Ты надолго к нам приехала?