Замок. Роман, рассказы, притчи - [25]

«Наконец–то вы пришли», — слабым голосом сказала хозяйка.

Она лежала на спине, вытянувшись, дышать ей, как видно, удавалось с трудом, и она откинула перину. В постели она выглядела гораздо моложе, чем в платье, но ее осунувшееся лицо вызывало жалость, особенно из–за ночного чепчика с тонким кружевцем, который она надела, хотя он был ей мал и плохо держался на прическе. «Как же я мог прийти, — сказал К. мягко, — вы ведь не велели меня звать». — «Вы не должны были заставлять меня ждать так долго, — сказала хозяйка с упрямством, свойственным всем больным. — Садитесь, — и она указала ему на край постели, — а вы все уходите!» Кроме помощников, в закуток проникли и служанки. «Я тоже уйду, Гардена», — сказал Хозяин, и К. впервые услыхал имя хозяйки. «Ну, конечно, — медленно проговорила она и, словно думая о чем–то другом, рассеянно добавила: — Зачем тебе оставаться?» Но когда все вышли на кухню — даже помощники сразу послушались, впрочем, они приставали к одной из служанок, — Гардена все же вовремя сообразила, что из кухни слышно все, о чем говорится за перегородкой: дверей тут не было, — и потому она всем велела выйти из кухни. Что и произошло тотчас же.

«Прошу вас, господин землемер, — сказала Гардена, — там, в шкафу, поблизости висит платок, подайте его мне, пожалуйста, я укроюсь, перину я не выношу, под ней дышать тяжело». А когда К. подал ей платок, она сказала: «Взгляните, правда, красивый платок?» Похоже, что это был обыкновенный шерстяной платок, он только из вежливости потрогал его еще раз, но ничего не сказал. «Да, платок очень красивый», — сказала Гардена, кутаясь в него. Теперь она лежала спокойно, казалось, все боли прошли, более того, она даже заметила, что у нее растрепались волосы от лежания, и, сев на минуту в постели, поправила прическу под чепчиком. Волосы у нее были пышные.

К. вышел из терпения: «Вы, хозяйка, велели узнать, нашел ли я себе новую квартиру?» — «Я велела? Нет–нет, это ошибка». — «Но ваш муж только что меня об этом спросил». — «Верю, верю, — сказала хозяйка, — у нас вечно стычки. Когда я не хотела вас принять, он вас удерживал, а когда я счастлива, что вы тут живете, он вас гонит. Он всегда так делает. Вечно он выкидывает такие штуки». — «Значит, — сказал К., — вы настолько изменили свое мнение обо мне? И всего за час–другой?» — «Мнение свое я не изменила, — сказала хозяйка ослабевшим голосом, — дайте мне руку. Так. А теперь обещайте, что будете говорить со мной совершенно откровенно, тогда и я с вами буду откровенна». — «Хорошо, — сказал К., — кто же начнет?» — «Я!» — сказала хозяйка. Видно было, что она не просто хочет пойти К. навстречу, но что ей не терпится заговорить первой.

Она вынула из–под одеяла фотографию и протянула ее К.

«Взгляните на эту карточку», — попросила она. Чтобы лучше видеть, К. шагнул на кухню, но и там было нелегко разглядеть что–нибудь на фотографии — от времени она выцвела, пошла трещинами и пятнами и вся измялась. «Не очень–то она сохранилась», — сказал К. «Да, жаль, — сказала хозяйка, — носишь при себе годами, вот и портится. Но если вы хорошенько вглядитесь, вы все разберете. А я могу вам помочь: скажите, что вы разглядели, мне так приятно поговорить про эту карточку. Ну, что увидели?» — «Молодого человека», — сказал К. «Правильно, — сказала хозяйка. — А что он делает?» — «По–моему, он лежит на какой–то доске, потягивается и зевает». Хозяйка рассмеялась. «Ничего похожего!» — сказала она. «Но ведь вот она, доска, а вот он лежит», — настаивал на своем К. «А вы посмотрите повнимательней, — с раздражением сказала хозяйка. — Разве он лежит?» — «Нет, — согласился К., — он не лежит, а скорее парит в воздухе, да, теперь я вижу — это вовсе не доска, скорее какой–то канат, и молодой человек прыгает через него». — «Ну, вот, — обрадованно сказала хозяйка, — он прыгает, это так тренируются курьеры из канцелярии. Я же знала, что вы все разглядите. А его лицо вам видно?» — «Лица почти совсем не видать, — сказал К., — видно только, что он очень напрягся, рот открыл, глаза зажмурил, волосы у него растрепались». — «Очень хорошо, — с благодарностью сказала хозяйка, — тому, кто его лично не знал, трудно разглядеть еще что–нибудь. Но мальчик был очень красивый, я видела его только мельком и то не могу забыть». — «А кто же он был?» — спросил К. «Это был, — сказала хозяйка, — это был курьер, через которого Кламм в первый раз вызвал меня к себе».

К. не мог как следует слушать — его отвлекало дребезжание стекол. Он сразу понял, откуда идет эта помеха. За кухонным окном, прыгая с ноги на ногу по снегу, вертелись его помощники. Они старались показать, что они счастливы видеть К., и радостно указывали на него друг другу, тыча пальцами в оконное стекло. К. им пригрозил пальцем, и они сразу отскочили, стараясь оттолкнуть друг друга от окна, но один вырвался вперед, и оба снова прильнули к стеклу. К. юркнул за перегородку — там помощники не могли его видеть, да и ему не надо было на них смотреть. Но тихое, словно просительное, дребезжание оконного стекла еще долго преследовало его и в закутке.