Замок ее мечты - [11]
Он стоял в тени, и прикидывал, что же ему делать. Выход был только один. Последнюю из рода Баченэн до конца недели следовало: заставить покинуть замок, либо свести ее с ума, либо убить. Правду сказать, ему было безразлично, каким именно способом он этого добьется, но мысль хоть немного отомстить за все свои муки, была соблазнительной. Если как следует постараться, можно представить себе, что это не Женевьева, а Матильда так дико верещит от ужаса.
Он снова осмотрел себя, дабы убедиться, что выглядит соответствующим образом. Может, фантазия и подвела его, но жуткий вид стрелы, торчавшей из его груди, казался очень удачным ходом. Пятна крови на его одежде неизменно вызывали два-три судорожных крика. Да, для первого раза все выглядело довольно оригинально. Он мрачно усмехнулся, представив, как юная мисс Баченэн пронзительно завизжит и тут же выпрыгнет из его кровати.
Возможно, прокричит всю дорогу, пока будет стремительно сбегать по лестнице, затем нестись по залу и наконец, пулей вылетит через входную дверь. Недалеко от нее он оставил машину с ключами в зажигании — так, на всякий случай. Как только она уберется из поместья, он тут же вызовет Брайана Макшейна и прикажет тому достать девицу хоть из-под земли для подписания нужных бумаг. Она охотно подпишет документы, свидетельствующие о том, что она побывала в замке и отказывается от него. Все дело завершится окончательно и на законном основании.
Затем, благодаря тщательно сфабрикованному свидетельству о рождении, замок перейдет к нему по наследству, как это должно было случиться семьсот лет назад.
И только тогда он обретет свободу.
Женевьева глубже зарылась в подушки и поднесла книгу ближе к свече. Может, чтение при свечах и выглядело романтичным, но глаза при этом очень уставали. Все же она улыбнулась. Что с того, если разболится голова? Это такие пустяки. Вот как она все это представляла: она сидит в своем средневековом замке, в своей средневековой спальне и читает при свече. Чтобы картина была полной, недоставало лишь средневековой рукописи.
Первый день в Сикерке прошел без особых событий. Правда, в полдень раздался ужасающий рев, но Уорсингтон заверил ее, что так работают канализационные трубы. Она с благодарностью подумала о человеке, который провел в замке канализацию, и поручила управляющему первым делом пригласить сантехника. Многочисленные намеки Брайана Макшейна несколько ее насторожили. Чем меньше подозрительных звуков, тем лучше.
Краем глаза она заметила у камина какую-то тень. Голова ее непроизвольно дернулась, и девушка судорожно зачерпнула воздух. Ничего. Она отбросила назад упавшие на лоб локоны. Вот бесенята. Просто поразительно, как танцующие перед глазами кудряшки меняют очетания предметов в темноте.
Пламя свечи яростно замигало, как будто кто-то на него слегка подул. Ее пробрала предательская дрожь, и она снова судорожно вздохнула.
— Не будь дурой, — произнесла она вслух, — это всего лишь сквозняк.
Когда она услышала в темноте свой голос, ей сразу полегчало процентов на сто. Пламя свечи перестало мигать, и она расслабилась, пытаясь успокоить гулко стучавшее сердце. Уортингтон был прав относительно сквозняков. Надо будет днем тщательно осмотреть комнату и выяснить, откуда так дует. Она не позволит заморозить себя до смерти.
Цамп.
Снова Уорсингтон гремит на кухне кастрюлями. Утром первым делом им надо обсудить его рабочий распорядок. Она непроизвольно вздрогнула, чувствуя, как по ее спине, словно паук, пробежал холодок.
Цамп.
Он что, убирает другие комнаты? В глухую полночь? О да, ей придется поговорить с ним с самого утра.
Цамп. Грамп.
Грамп?
Она не собиралась смотреть, что это было. Похоже на здоровенную крысу или на огромного монстра из малобюджетных фильмов ужасов. Так или иначе, ей незачем знакомиться ни с одним их этих созданий. Она снова уткнула нос в книгу.
Цамп. Грамп.
О, боже, взмолилась она, чувствуя, как ладони покрылись холодным потом, пусть это окажется дурным сном. Ей припомнились слова Брайана Макшейна о странностях этого замка. Адвокат явно чего-то недоговаривал.
Раздалось громкое, унылое покашливание.
Женевьева подняла глаза. Вместо громкого вопля из ее горла раздался жалобный писк.
Оно было огромным. Оно было залито кровью. Оно зловеще уставилось на нее. Оно протянуло руки вперед и продолжало грозно надвигаться на нее, совсем как Франкенштейн в многочисленных экранизациях. У Женевьевы не хватило воздуха закричать от ужаса при виде стрелы, торчавшей из груди чудовища. Она непроизвольно прижалась к спинке кровати и натянула одеяло до подбородка. Нет, это не кино. И не сериал про вампиров, который она смотрела в детстве, сидя настолько близко от телевизора, чтобы переключить каналы, как только дела на телеэкране начинали приобретать скверный оборот. Все это происходило на самом деле, еще немного — и ей крышка.
Создание остановилось возле кровати и устрашающе замахало руками. Женевьева долго не раздумывала. Она, как ошпаренная, соскочила с кровати и бросилась к двери. Дверная ручка скользила в руках, словно кто-то смазал ее жиром.
