Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980 - [14]

* * *

Валька Тур[52] утверждает, что триппер, как и войны, надо делить на справедливый и несправедливый.

* * *

Толстый роман начинался так: «У меня было очень трудное детство. Моя мать умерла за три месяца до моего рождения, а отца я не знал никогда…»

* * *

Саша[53] доверительно рассказал мне, что в их группе в детском саду есть девочка, которая собирается выйти замуж за человека-амфибию.

* * *

БВ[54] вывел меня на Михаила Михайловича Герасимова, который восстанавливает облик человека по черепу. БВ узнал о работах Герасимова через свою жену Веру Михайловну, заместителя директора Исторического музея, очень увлёкся его изысканиями, сагитировал Келдыша, и они пробили Герасимову лабораторию в подвале жилого дома. Подчеркиваю: не историки пробили, не антропологи, а технари-математики! Когда Герасимов приходил к Раушенбаху в гости, он, сидя за столом, делал из конфетной фольги маленькие фигурки разных животных. Дома у БВ целая полка этих фигурок.

Герасимов нередко бывал в «КП», рассказывал много интересного. Два его рассказа я запомнил.

— Когда мы получили разрешение вскрыть могилу Тамерлана, то наткнулись на массивную каменную плиту, которая закрывала сверху его саркофаг. Поднять её или сдвинуть мы не могли, и я, хотя было воскресенье, пошёл искать подъёмный кран. Вернулся с краном, сдвинули плиту. Я сразу бросился к ногам скелета. Ведь известно, что Тамерлан был хромым, и я хотел в этом убедиться. Вижу, действительно, одна нога у него короче другой. А в этот момент мне сверху кричат:

— Михал Михалыч! Вылезайте! Молотов по радио выступает, война!

По преданию, Тамерлан говорил, что если потревожат его прах, это вызовет невероятно жестокую войну. Было воскресенье, 22 июня 1941 года…

— Портреты Ивана Грозного работы Репина и Васнецова не помогали, а мешали мне. Наиболее достоверны были его ранние портреты: копенгагенский, сделанный в 60-е гг. XVI в. и тот, который приведён в книге одного немецкого учёного. Скелет царя Ивана мощный, это был очень физически сильный человек. Но, одновременно с этим, у него было очень много склеротических старческих наростов на костях, хотя умер он не старым, ему было 54 года. Эти наросты должны были деформировать его позвоночник, ему было очень больно нагибаться. Говорят, что царь неистово молился. Я не верю в это. С моей точки зрения, он не мог встать на колени, когда молился, без посторонней помощи и подняться с колен тоже не мог…

Мы путешествовали по Дальнему Востоку, когда Михаил Михайлович умер. В музеях — меньше половины его работ, остальное — в лаборатории и дома. Он первый показал нам, как выглядели Иван Грозный, Тамерлан, Ярослав Мудрый, Рудаки[55], адмирал Ушаков, исследователь Камчатки Крашенинников и многие другие. Он создал свою науку буквально на пустом месте, предшественников у него нет. Встречался с его ученицами Т. С. Сурниной и Г. В. Лебединской. У Лебединской удивительно милое, увядшее лицо, умнейшие глаза и горько-ироничная улыбка усталой женщины. Ей лет 40. Написал о Герасимове[56], ратую за создание специального демонстрационного зала, который бы собрал все его портреты и объяснил, как он их создавал.

* * *

Милый парень Женя Авдеев и его жена Люда, с которыми мы подружились на химкомбинате в Тетюхе, прилетели в Москву, привезли нам в подарок коллекции минералов. Мы с Осей[57] поехали их встречать. На выезде из тоннеля под Таганской площадью в сторону Курского вокзала есть светофор для пешеходов, на «островке безопасности» стоят люди. Дорога под горку, светофор красный, во втором и третьем ряду остановились машины, но я скорость не сбавляю, потому что он уже переключился на жёлтый, а мой левый ряд свободный. Вдруг с «островка безопасности» бросается какой-то дядька и начинает метаться между «островком» и такси во втором ряду, которое уже тронулось с места. Я понимаю, что сейчас убью этого дядьку в синем плаще-реглане. Слева — «островок» с людьми, справа — такси. Таксист мог бы рвануть с места побыстрее и освободить мне второй ряд, но он меня не видит. Передо мной мечется человек. Руль вправо. Удар в такси. «Волга» перелетает на встречную полосу движения. О мою грудь согнулось рулевое колесо. Сломаны два ребра, разбита коленка, много крови. Ося, который сидел рядом, ударился лицом о торпедо и сломал мизинец, а жена Авдеева Люда — ткнулась в спинку кресла Оси. Женя не пострадал. Осю и Люду отвезли в Склиф, а меня — на проспект Мира писать объяснение. Закапал им кровью весь пол. Машина вдребезги, сорвало двигатель, а ведь на спидометре всего 5 тыс. км. Заехал в Склиф. Дома в 8-м часу. Очень болят грудь и нога, но температура, очевидно, от нервного стресса. Как вспомню всё это — выть хочется…

27.9.70

* * *

Лежу дома. Володя Орлов пришёл меня навещать. Он кислый, жаловался, что теряет веру в себя, что надо учиться писать эссе, портреты с натуры. Я говорил, что хочу написать пьесу. Так хорошо и умно говорил, с явным удовольствием слушал сам себя как бы со стороны.

* * *

«Кондитер или нянька — защитница невинности» Поль Де Кока. Поль Де Кок был любимым писателем императора Николая I. Мне хочется прочесть всю эту муть глазами Николая.