Заметки о войне на уничтожение - [7]

В то же время пропаганда рассказывала о том, насколько прекрасно развивается наступление: падение советской столицы совсем близко, беспощадный меч германской армии занесен и вот–вот опустится на «гидру большевизма», снабжение работает как швейцарские часы, а победоносные армии получают всё необходимое. Собственной пропаганде в Берлине доверяли больше, чем донесениям с передовой. Зимой 1942 г. Хейнрици повысили и он принял 4–ю армию, но и с ней испытал своеобразное дежавю: проблемы с пополнением, снабжением, болезнями и тому подобным на армейском уровне были еще более вопиющи, чем на корпусном. Его армия пять месяцев сидела практически в окружении, будучи вынуждена оборонять узенькую (временами на одном из участков сужающуюся до полутора километров в ширину) полоску земли под Юхновом и с фронта, и с тыла. Ежедневные осложнения, именуемые Хейнрици кризисами, советские прорывы, попытки раз за разом залатать «иголкой без нитки» это рваное лоскутное одеяло двух фронтов вгоняли генерала в депрессию.

Меняется по ходу повествования и отношение автора к местному населению. Война перемешала все эпохи: среди обломков гибнущего Советского Союза и реликтов давно стертой с карты Российской империи новая немецкая власть пыталась укрепиться с помощью виселиц и расстрелов. Глазам оккупантов представали дотла выгоревшие, разбомбленные города, горькая крестьянская нищета, разоренные храмы, заброшенные разбитые склепы «бывших людей». Непроходимые чащи прятали разгромленные соединения, скрывали скитающихся оголодавших окруженцев. Одни местные жители выдавали партизан, другие сами становились партизанами и жестоко мстили первым. По бесконечным просторам полыхающей страны бродили толпы обездоленных беженцев.

Осенью 1941 г. грязные крестьяне, теснящиеся в грязных избах грязной деревни под названием Грязново, представляют для Хейнрици интерес скорее энтомологический. Он высокомерно лорнетирует их, почти как клопов, которых верный денщик извлекает из его брюк. По совету одного из своих переводчиков он даже перечитывает русскую классику — Николая Лескова и Льва Толстого — и находит в ней ответ на вопрос «Почему же в России всё настолько отсталое и заброшенное?» — потому что русские крестьяне добродушны и послушны, но ленивы и безынициативны. Коммуникация с местными сведена к минимуму: у них отбирают продукты, а в случае неповиновения вешают. На этом фоне идеи Розенберга о колонизации советской территории и превращении России в ресурсно–сырьевой придаток воспринимаются генералом одобрительно.

Проходит всего лишь год, и интенции в корне меняются. Нет, Хейнрици по–прежнему относится к русскому населению в целом неприязненно, но внезапно обретает интерес к психологическим нюансам, ранее игнорированным: желает склонить настроения местных жителей в свою сторону, радуется тому, что «общее отношение стало более дружелюбным и открытым» и даже соглашается с тем, что «лишь вместе с ними, а не против их воли следует завоевывать Россию. Кто владеет народом, тот владеет Россией». Впрочем, эти благие пожелания так и остались сухой теорией: до самого конца оккупации на занятых нацистами российских территориях не было введено никаких политических свобод.

Хейнрици шокировало падение нравов, глубина насилия и деформация человеческого поведения, которые он неоднократно сравнивал с Тридцатилетней войной. На его глазах едва надевшие униформу немецкие обыватели превращались в кровожадных и безжалостных ландскнехтов. Особенно показательна история Ганса Бейтельшпахера, одного из переводчиков генерала. Он родился в 1905 г. в немецком поселке под Одессой, учился сначала в Новороссийском университете, затем, перебравшись в Германию, в Штутгарте. Стал ученым–почвоведом, в 1933 г. защитил диссертацию, работал в Кёнигсбергском университете. Был призван в вермахт, служил в чине лейтенанта в разведотделе корпуса. Осенью 1941 г. организовал отряд по борьбе с партизанами, после чего «никогда не возвращался, не пристрелив или не повесив нескольких разбойников». Именно его Хейнрици просил не вешать партизан прямо под окном — натруженным очам генерала представал «не самый приятный вид с утра». Отметим, что после войны Бейтельшпахер не понес никакой ответственности за совершенные им преступления и продолжил успешную научную карьеру почвоведа в Брауншвейге.

Основную часть книги составляют почти ежедневные письма жене, отчеты семье и записи в дневнике с сентября 1940–го по июнь 1942 г.: подготовка к операции «Барбаросса», нападение на СССР, летние победы, осеннее наступление на Москву, поражение под Москвой и последующая ретирада с затяжным периодом кровопролитных зимне–весенних боев под Юхновом и Спас–Деменском.

Дополняют этот материал ключевые выдержки из корреспонденции и дневников предыдущего (январь 1915 — июнь 1940 г.) и последующего (июль 1942 — май 1945 г.) периодов, призванные продемонстрировать становление мировоззрения автора и изменения в нем стечением времени, показать его реакцию на основные исторические события: поражение в Первой мировой войне, реалии Веймарской республики, приход нацистов к власти и становление «новой Германии» с ее диктатурой и Нюрнбергскими законами, начало Второй мировой войны, поражение под Сталинградом, оборонительные сражения 1943 г., отступление 1944 г. и, наконец, оборону Берлина и поражение Германии.