Заметки о России - [35]

в настоящее время отсутствует, а от него многое зависит. Как только это решится, я сразу Вас извещу; ожидают, что он вернется к Новому году. Если выяснится, что я еду дальше, то мне очень желательны 1) продление [стипендии] на два года после 1821-го, а именно по 1823-й включительно, так как я менее чем за год назад не доберусь, будет ли это по морю или через Сибирь; 2) ее увеличение, ведь Вы сами понимаете, что это требуется для успешного выполнения задуманного, чтобы мне не было необходимо слишком многое сокращать или заниматься посторонней деятельностью. Так как я не знаю, каким путем поеду обратно, желательно, чтобы все неблагоприятные заметки о Р[оссии], которые я мог отослать Нюэрупу или Вам после труда о финской языковой семье, никоим образом пока не отдавались в печать. Самое главное, чего я сейчас желаю и чего жду каждую минуту, это 1) моих денег на текущий и следующий год, которые, как я предполагаю, составляют в совокупности 500 специев, или 1000 ригсбанкдалеров наличным серебром[425]; 2) аккредитив или свидетельство, на какое количество денег я могу рассчитывать на 1821 год. Я уже давно и неоднократно [Вам] об этом писал, равно как и во многих письмах тайному советнику Бюлову и др., но со времени отъезда из Петербурга совсем не получал известий с того края света[426]. Такой аккредитив или свидетельство желательно прислать по вышеупомянутым адресам в Индии, на случай если он не застанет меня здесь или затеряется на пути сюда. В счастливой надежде на то, что у Отечества и друзей все хорошо, прошу Вас передать сердечный привет всем покровителям от уважающего Вас и преданного Вам

Р. Раска

[Адрес получателя: ] Sr. Hochwohlgebohren Hrn. Prof. u. Dr. Theologiæ P. E. Müller auf dem Studienhof Kopenhagen franco Hamburg[427].

Тифлис, 9 января 1820 г. Р. Нюэрупу[428]

Тифлис, 9 января 1820 г.

Новостей у меня мало, так как здешние жители (грузины) не особенно разбираются в литературе; в этом столичном городе нет ни гимназии, ни частного пансиона, ни библиотеки, ни театра, ни протестантской церкви; единственное заведение такого рода — казенное училище[429], но в нем не преподаются европейские языки, кроме русского[430]. Один армянин держит книжную лавку, где можно купить Новый Завет на грузинском, турецком, новогреческом и армянском языках и восковые свечи; другой торгует русскими книгами и всевозможными фарфоровыми изделиями, ведет переписку с Москвой, но не далее. Одному немцу, владевшему небольшой пьесой (die Bruderliebe[431]) величиной с катехизис, предлагалось за нее два специя[432], но он не захотел продавать. Ни за какие деньги здесь нельзя приобрести книгу ни на каком европейском языке, кроме русского. Типография, принадлежащая российской губернской администрации, — единственная в городе. В ней есть крайне скверные русские и грузинские шрифты, но нет латинских или арабских, так что все, что нужно школе на татарском, персидском и т. п., приходится переписывать от руки. В этой типографии печатается газета на грузинском[433]. Кроме того, здесь в прошлом, 1819 г. был издан русско-грузинский разговорник[434], экземпляр которого я отправил в университетскую библиотеку в качестве раритета, с латинскими приписками, как на тех мелочах, которые я отправлял из Петербурга и Москвы[435]. Народ здесь думает не столько об учености и т. п., сколько о чистой материи[436]; заниматься описанием его характера я не буду, но вышесказанное может служить достаточно полной библиографией и историей словесности Грузии XIX века. К этому описанию можно еще прибавить, что в городе есть переплетчик, он немец и не самый аккуратный, у него также недостает инструментов, книжной позолоты, литер для заглавий и т. п. Он переплел мой экземпляр эленшлегеровского «Аладдина»[437], который рассыпался от того, что я его одалживал, но это самый скверный из переплетов, которые когда-либо бывали у моих книг. Sed hæc hactenus[438].

Самая важная из светских новостей в этой стране состоит в том, что российский генерал-губернатор Ермолов одержал блестящую и не очень кровавую победу над лезгинами[439] и взял вольный город Акушу[440], который славился своей неприступностью. Но Вы, конечно, знаете об этом из газет, которые в состоянии описать Вам это лучше, чем мог бы я, находясь здесь. Год назад сюда прибыло много немецких колонистов, в основном из Вюртемберга и Швабии[441], они разделились примерно на 10 селений; все лютеране. Некоторые из них пребывают здесь, в самом Тифлисе. Собственно, они приехали, чтобы встретить Господа Бога, который не позднее чем через два года собирается прибыть сюда и начать тысячелетнее царствование. Ибо именно здесь обетованная земля и место собрания избранных. Духовенства у них нет, так как Бог скрыл от мудрых и высокоученых то, что открыл простому народу, так что в роли священника могут выступать крестьянин, школьный учитель и т. п. Особенно они ссылаются на немецкого писателя Штиллинга, которого боготворят. Несколько дней тому назад один добрый друг одолжил мне одну из его книг, «Scenen aus dem Geisterreich»[442]; там, где я ее наудачу открыл, говорилось о