Заметки из хижины "Великое в малом" - [18]

Рассказав о том, как дух наказал оклеветавшую его девушку, Цзи Юнь в заключение пишет: «Если представится выгода, брать ее себе, а другим оставлять беду, — это тоже своего рода искусство! Но Небесному творцу такие искусники противны, все их ухищрения в конце концов оборачиваются против них же — таков небесный закон...» (№ 70).

Приведя рассказ служанки о духе мертвого, который страдал от тоски по вышедшей вновь замуж жене и тревоги за маленького сына, Цзи Юнь заканчивает этот рассказ следующим моралистическим рассуждением: «Увы! Человек благородный не отшатнется от другого из-за того, что живые и мертвые принадлежат к разным мирам; ничтожество же отвернется, но не потому, что существует разница между Живыми и мертвыми. У людей заурядных чувства таковы, что, пока жив человек, и чувство к нему живо, а умрет, умирает и чувство. Если живой и вспомнит об умершем, то не испытывает печали» (№ 154). И тут же он добавляет очень важные для понимания его метода и мировоззрения слова: «Видя, как люди лестью и приставаниями добиваются богатства, как морочат и обманывают других всякой чертовщиной, конфуцианцы неуклонно отстаивают положение о том, что духов нет. Их учение утратило Путь священной истины, которую знали древние государи, и это приводит к тому, что невежественные мужчины и женщины ни в чем не знают сомнений. Насколько же лучше рассказ этой деревенской женщины, способствующий сохранению чувств живых к мертвым!».

Иногда назидание, помещенное в конце рассказа, вкладывается в уста очевидцев происшествия. Типичен в этом отношении рассказ № 361.

Иногда назидание вкладывается в уста рассказчика. Так, двоюродный дед Цзи Юня, достопочтенный Гуан Цзи, рассказав историю о том, как Небо покарало женщину, жестоко обращавшуюся с наложницей своего мужа, заключает свой рассказ следующей сентенцией: «Ну разве не была эта женщина тупой и бесстыдной? Ее душой втайне владело то, к чему и духи питают отвращение» (№ 49, ч. 1).

Часто назидание вкладывается в уста кого-либо из персонажей (даоса — в № 9; владыки Царства мертвых — в № 10; лисы-оборотня — в № 13 и 16; духа, ведающего списками в Царстве мертвых, — в № 68; духа, вызванного гадателем, — в № 125; духа, выгнавшего пьяницу и бездельника из храма, — в № 169 и т. д.). Показателен в этом отношении упоминавшийся рассказ № 2 о лисе, которая, живя в кабинете ученого, швырялась камнями и черепицей во всякого, кто туда заходил, кроме простой служанки. На вопрос о том, почему она делает исключение для этой девушки, лиса ответила: «Хоть она и простая служанка, но по-настоящему почтительна к старшим...».

В некоторых случаях Цзи Юнь использует «двойное назидание». Так, в рассказе № 17 губернатор Э, увидев, что даосский монах собирается убить молодую красивую женщину, спасает ее от смерти. Красавица превращается в пламя и улетает, а даос, упрекая губернатора за вмешательство, объясняет, что, отпустив женщину, губернатор отпустил на свободу нечисть, погубившую более сотни людей, и таким образом стал причиной нескончаемых бед и в грядущем. «Это все равно что пожалеть хищного тигра, не подумав о тех лосях или оленях, которых он растерзает, о тех жизнях, которые он отнимет». В добавление к этому назиданию, вложенному в уста даоса, Цзи Юнь говорит уже от своего имени: «Тот, кто отнесся снисходительно к чиновнику-взяточнику, считает, что совершил доброе дело, да и другие называют его великодушным, но ведь о бедном-то люде, что продает своих сыновей и отдает своих жен в наложницы, он не подумал. Куда же годится такой сановник?»

В рассказе № 519 нищий буддийский монах, повстречав в храме сановника, который в день рождения Будды выпускал на волю птиц, насмешливо спрашивает его, считает ли он, что добрые дела надо совершать только в дни рождения Будды. Отповедь нищего монаха вызывает одобрение старого монаха, который говорит, что его слова «о нашем учении прозвучали, как львиное рычание». Не довольствуясь назиданием, заключенным в словах нищего монаха, и одобрением этого назидания со стороны старого монаха, Цзи Юнь приводит слова Мин-юя, буддийского монаха с горы Утай: «Если сердце всегда полно думами о Будде, то злые намерения не возникнут; если же в неустановленные дни читают молитвы, то делают это, чтобы приобрести заслуги. Если ежедневно будут поститься, то исчезнет ремесло тех, кто убивает животных; если же выбирают для поста несколько дней в месяц, то этим приобретают заслуги. Готовят лакомые блюда, с утра до вечера насыщаются, в такие-то и такие-то дни установленных месяцев не едят мяса — и это называется быть хорошим человеком! Но разве назовут бескорыстным беззастенчивого чиновника-взяточника, того, кто открыто берет взятки, если он в такие-то и такие-то дни установленных месяцев и не будет брать взятки!».

А дальше Цзи Юнь противопоставляет этому рассуждению Мин-юя[96] возражение главного цензора Ли Син-пу, который считает, что соблюдение постов изнуряет человека: «Подлинный ученый питается всю жизнь скромно... если ему придется соблюдать пост в определенные дни, то эти дни можно считать вычеркнутыми из его жизни».