Заметки из хижины "Великое в малом" - [124]

Если бы их хитрость ограничивалась только этим, то она наверняка сразу же провалилась бы. Может быть, рассказывавший об этом упустил что-то или же достопочтенный Чжан чего-то недослышал?

Однако ведь, наверное, не зря было придумано изречение о том, что люди, любующиеся «цветочками» по пути в столицу, от волнения сбиваются с пути!

(944.) Чжу Цин-лэй рассказывал:

«Ли Хуа-лу купил в столице наложницу за пятьсот золотых, потом он по другим делам посетил Тяньцзинь. В день возвращения в столицу он встретил своего друга и вышел из повозки, чтобы поздороваться с ним. В это время вдали он увидел проезжающую мимо повозку, в которой сидела его наложница с двумя свахами. Ли Хуа-лу очень встревожился, наложница же как будто и не заметила его. Он подумал было, что ошибся, но узнал ее платье и совсем растерялся. Поспешно простившись с другом, он помчался домой. Приехал, а наложница там.

— Успела приехать раньше меня? — спросил он сразу. — За кого же выдают тебя эти свахи?

Наложница растерялась, не понимая, о чем он говорит, и тогда он в гневе послал мальчика-слугу за ее родителями, чтобы они забрали свою дочь. Те в панике примчались. Младшая сестра наложницы, узнав, что у сестры какие-то неприятности, приехала вместе с ними. Когда она вошла, то Ли Хуа-лу узнал в ней ту, что проезжала мимо него в повозке. Она еще не успела снять платье, одолженное у старшей сестры.

Девушка была моложе своей сестры на год и очень похожа на нее. Ли Хуа-лу, метавшийся до этого, как ревущий тигр, при виде ее сразу понял свою ошибку и так был этим ошеломлен, что не мог вымолвить ни слова.

Родители наложницы стали спрашивать, почему он их вызвал, и Ли Хуа-лу рассказал им о своей ошибке и выразил раскаяние. Тогда родители объяснили ему, что только что продали младшую дочь, которая ездила со свахами в одолженном у сестры наряде.

— За сколько вы ее продали? — спросил Ли Хуа-лу.

— За триста золотых. Денег еще не получили.

Ли Хуа-лу засмеялся, поспешно открыл дорожный короб, вынул оттуда пятьсот золотых и положил их на стол.

— Согласитесь ли вы на ту же цену, за которую я приобрел ее сестру? — спросил он.

Тотчас же было заключено соглашение, и в ту же ночь она разделила с ним ложе.»

«Ветер, столкнувшись с водой, неожиданно приспосабливается к ней» — это, можно сказать, вполне подходящая к данному случаю фраза.

(945.) Л-ю Дун-тан рассказывал:

«Был один заносчивый студент, человек строптивый и сумасбродный, поносивший и древность, и наши дни и так высоко ценивший себя, что, если находился кто-нибудь, кто указывал хотя бы на одно неверное слово в его стихах или сочинениях, он начинал негодовать до глубины души и готов был лезть в драку.

Когда пришло время сдавать ежегодные экзамены, проводившиеся в Хэцзяни, этот заносчивый студент с несколькими десятками других экзаменующихся, среди которых были знакомые, а были и совсем незнакомые ему люди, сидел летней ночью во дворе, наслаждаясь прохладой. И вот он пустился ораторствовать, не считаясь ни с кем. Боясь его злого языка, все молчали. Только кто-то, сидевший за деревом, самым решительным образом спорил с ним, атакуя его по всем уязвимым пунктам.

Заносчивый студент, отстаивавший неверную точку зрения, естественно, не обладал вескими доводами и в ярости спросил:

— Да вы кто такой?

— Ваш покорный слуга — Цзяо Ван-сян. (Это был известный хэцзянский ученый.)

— Так вы же давно умерли? — в испуге спросил заносчивый студент.

— Если бы я не умер, — смеясь, ответил тот, — разве посмел бы схватить тигра за усы?

Заносчивый студент с криком вскочил с места и обежал вокруг забора, но никого не увидел, а только услышал, как кто-то хихикает — то ли на верхушке дерева, то ли на крыше.»

[946. Лисы обманным путем заставляют человека отвести воду, затопившую их жилища.]

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

[947. Пропавший без вести человек оказывается живущим у лисы.

948. Человек слышит разговор бесов с духом — хранителем города о людях.

949. Судья Царства мертвых снисходителен к монахине, продолжающей встречаться со своим мужем, с которым ее разлучила злая свекровь.

950. Дух дерева мстит своему обидчику.]

(951.) «В пустоте слышу, как бес печально поет «Песнь полуночи»», — писал Ли Шан-инь[582], используя рассказы о том, как во времена Цзинь бесы пели любовные «Песни полуночи».

«На осенней могиле бес читает стихи Бао Чжао[583]», — писал Ли Чан-гу[584], имея в виду стихотворение Бао Чжао «Похоронная песнь» и развивая выраженную там идею.

Такие случаи действительно имеют место.

Тянь Сян-цинь рассказывал:

«Как-то ночью я занимался у себя в загородном доме. Ветер стих, ярко светила луна, и я услышал, как кто-то исполняет арию куньцюй[585] мелодично и нежно, трогая душу. Внимательно прислушавшись, я узнал сцену «Плач перед картиной» из «Пионовой беседки»[586]. Забыв обо всем, я прослушал ее до конца.

Вдруг я вспомнил, что за стеной моего дома находится лишь дикий берег бухты, где почти не бывает людей. Откуда же тут взялся певец?

Я открыл двери и выглянул, но только ветер шелестел в тростниках.»

(952.) Тянь Сян-цинь еще рассказывал:

«Один старый начетчик занимался со своими учениками в заброшенном храме, вблизи которого находилось много запущенных могил. По ночам там видны были -фигуры бесов, слышны были их разговоры. Начетчик этот был человек смелый и ни капельки их не боялся. Мальчик-слуга тоже привык и не испытывал страха.