Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий - [48]

Другія обстоятельства не были также въ пользу дальнѣйшаго пребыванія Каліостро въ Петербургѣ. Независимо отъ того, что онъ, какъ массонъ, не могъ встрѣтить благосклоннаго пріема со стороны императрицы, она должна была не слишкомъ довѣрчиво относиться къ нему и какъ къ послѣдователю графа Сенъ-Жермена, который, какъ мы замѣтили, находился въ Петебургѣ въ 1762 году и котораго Екатерина считала шарлатаномъ.

Не достигнувъ блестящихъ успѣховъ въ высшемъ петербургскомъ кругѣ какъ массонъ, врачъ и алхимикъ, Каліостро не могъ уже разсчитывать на вниманіе къ нему толпы въ Петербургѣ, подобно тому, какъ это было въ многолюдныхъ городахъ западной Европы. Для русскаго простонародья, Каліостро, какъ знахарь и колдунъ, долженъ былъ казаться не подходящимъ. Онъ, по отзывамъ современниковъ, отличался прекрасною и величественною наружностію. По словамъ барона Глейхена, Каліостро былъ небольшаго роста, но имѣлъ такую наружность, что она могла служить образцомъ для изображенія личности вдохновеннаго поэта. Въ тогдашней «Gazette de Santé» писали, что фигура Каліостро носитъ на себѣ отпечатокъ не только ума, но даже генія. Одѣвался Каліостро пышно и странно и большею частію носилъ восточный костюмъ. Въ важныхъ случаяхъ онъ являлся въ одеждѣ великаго кофта, которая состояла изъ длиннаго шелковаго платья, схожаго по покрою съ священническою рясою, вышитаго отъ плечъ и до пятокъ іероглифами краснаго цвѣта. При такой одеждѣ онъ надѣвалъ на голову уборъ изъ сложенныхъ египетскихъ повязокъ, концы которыхъ падали внизъ. Повязки эти были изъ золотой парчи и на головѣ придерживались цвѣточнымъ вѣнкомъ, осыпаннымъ драгоцѣнными камнями. По груди черезъ плечо шла лента изумруднаго цвѣта съ нашитыми на ней буквами и изображеніями жуковъ. На поясѣ, сотканномъ изъ краснаго шелка, висѣлъ широкій рыцарскій мечъ, рукоять котораго имѣла форму креста. Въ своихъ пышныхъ нарядахъ и при своей величавой внѣшности, Каліостро долженъ былъ казаться простому русскому люду скорѣе всего важнымъ бариномъ-генераломъ, но ни какъ не колдуномъ. Извѣстно также, что нашъ народъ всегда предпочиталъ, да и теперь еще предпочитаетъ въ качествѣ колдуна «ледащаго мужиченка», и чѣмъ болѣе онъ бываетъ неказистъ и неряшливъ, тѣмъ болѣе можетъ разсчитывать на общее къ нему довѣріе. При томъ, для пріобрѣтенія славы знахаря, необходимо было умѣть говорить съ русскимъ человѣкомъ особымъ складомъ, чего, конечно, не въ состояніи былъ сдѣлать Каліостро, не смотря на всю свою чудодѣйственную силу.

Какъ заморскій врачъ, Каліостро въ Петербургѣ могъ найти для себя весьма ограниченную практику и опаснымъ для него соперникомъ былъ даже знаменитый около того времени Ерофѣичъ, съ успѣхомъ лечившій не только простолюдиновъ, но и екатерининскихъ царедворцевъ и тоже открывшій своего рода жизненный элексиръ, который и донынѣ удержалъ за собою прозвище своего изобрѣтателя.

Не смотря на все свое стараніе избѣжать столкновенія съ петербургскими врачами, Каліостро всетаки подвергся преслѣдованію съ ихъ стороны. Баронъ Глейхенъ разсказываетъ, что придворный врачъ великаго князя Павла Петровича вызвалъ Каліостро на дуэль. «Такъ какъ вызванный на поединокъ имѣетъ право выбрать оружіе — сказалъ Каліостро, и такъ какъ теперь дѣло идетъ о превосходствѣ противниковъ по части медицины, то я, вмѣсто оружія предлагаю ядъ. Каждый изъ насъ дастъ другъ другу по пилюлѣ, и тотъ изъ насъ у кого окажется лучшее противоядіе, будетъ считаться побѣдителемъ». Къ сожалѣнію, баронъ Глейхенъ не говоритъ ничего о развязкѣ такого оригинальнаго поединка.

Въ другомъ разсказѣ о жизни Каліостро повѣствуется, что передъ самымъ выѣздомъ его изъ Петербурга, знаменитый врачъ императрицы, англичанинъ Роджерсонъ, окончилъ записку, которую онъ былъ намѣренъ пустить въ печать, и въ которой обнаруживалъ начисто все невѣжество «великаго химика» и всѣ наглые его обманы.

Кромѣ тѣхъ причинъ, скорѣе всего политическаго, а не романическаго свойства, вслѣдствіе которыхъ Каліостро не счелъ удобнымъ оставаться долго въ Петербургѣ, можно привести и слѣдующую еще причину. Опаснымъ противникомъ его врачебнаго шарлатанства былъ Месмеръ, который сильно подрывалъ его прежніе успѣхи. Между тѣмъ оказывается, что свѣдѣнія о месмеризмѣ — этой повой чудодѣйственной силѣ — стали проникать въ Петербургъ именно въ то время, когда находился здѣсь Каліостро. Такъ, въ ту пору въ «С.-Петербургскихъ Вѣдомостяхъ» разсказывалось «о чудныхъ цѣленіяхъ, производимыхъ посредствомъ магнита славнымъ вра-чемъ господиномъ Месмеромъ». «А нынѣ — прибавлялось въ «Вѣдомостяхъ» — другой врачъ женевскій докторъ въ медицинѣ, Гарею, упражняясь особо въ изысканіяхъ разныхъ дѣйствій магнита, издаетъ о томъ книгу». При томъ увлеченіи магнитизмомъ, какое обнаруживалось на первыхъ порахъ его появленія, при безграничномъ вѣрованіи въ его таинственную и цѣлительную силу, элексиръ Каліостро и его магія могли казаться пустяками, не выдерживающими никакого сравненія съ ново-открытою Месмеромъ сверхестественною силою. Каліостро могъ предвидѣть, что при такихъ неблагопріятныхъ для него условіяхъ, онъ не будетъ имѣть въ Петербургѣ успѣха, почему и предпочелъ выѣхать поскорѣе оттуда, чтобы не загубить въ конецъ своей прежней репутаціи.