Залпы с берега - [92]

В передаваемых по радио сводках звучали знакомые названия населенных пунктов. 19 июня освобожден город Койвисто. 20 июня наши войска овладели Выборгом. При этом отличилась железнодорожная артиллерия флота, сопровождавшая наступающие дивизии. На этом завершилась Выборгская операция.

Только десять дней потребовалось войскам Ленинградского фронта и силам Краснознаменного Балтийского флота для преодоления Карельского вала, глубина которого составляла более 100 километров. Невольно напрашивалось сравнение: зимой 1939/40 года на это ушло три с половиной месяца. Насколько же выросло с тех пор и наше воинское мастерство и боевая оснащенность!

После взятия Выборга началось изгнание врага с Бьёркского архипелага. И хоть Бьёрке-зунд был минирован, а острова имели сильную противодесантную оборону, уже 21 июня морские пехотинцы захватили плацдарм на острове Пийсари. Получив подкрепление, они на следующий день вступили в решительную схватку с врагом. К утру 23 числа Пийсари был полностью очищен от противника. А на исходе дня были взяты все острова архипелага. Над Бьёрке вновь взвилось Красное знамя!

10 июля было полностью завершено освобождение всех островов и северо-западного побережья Выборгского залива. Сердце радовалось, когда к нам приходили эти победные вести, когда стала известна еще одна новость: приказом командования воссоздан Выборгский укрепленный сектор береговой обороны. Мне, как и всем старым бьёрковцам, приятно было узнать, что комендантом сектора назначен наш бывший комдив подполковник Леонид Петрович Крючков.

На запад!

 23 июля артиллеристы Красной Горки собрались на митинг. Командир форта взволнованно прочел телеграмму. Военный совет флота поздравлял личный состав Красной Горки с награждением орденом Красного Знамени. Офицеры и матросы в своих выступлениях горячо благодарили партию и правительство за высокую оценку боевой работы артиллеристов форта, заверяли, что оправдают награду новыми делами во славу Родины.

Одна боевая задача оставалась теперь у форта: в пределах дальности артогня уничтожать неприятельские корабли и катера в Финском заливе. Эту задачу нам и объявили 31 июля. Одновременно было приказано расформировать 301-ю береговую батарею и перевести на штат кадра 312-ю и 322-ю батареи. А в августе мы проводили 343-ю Краснознаменную батарею на передний край, под Нарву. Она ведь была на полевых транспортерах и обладала свободой передвижения.

На Красной Горке жизнь приобретала все более мирный характер. Рядом с нами, около деревни Черная Лахта, расположился пионерский лагерь для ленинградских ребятишек. Многие из них пережили блокаду и теперь набирались сил, восстанавливали свое здоровье- блокадные невзгоды все еще сказывались на их неокрепших организмах. 23 июля делегация с форта побывала у пионеров в гостях. Все те из нас, кто был отцами, кто уже несколько дет на видел своих семей, испытывали к детям особую нежность, И потому таким единодушным было решение красногорцев взять над лагерем шефство.

Быт на форту становился благоустроеннее. Краснофлотцы с сержантами из бетонных блоков и землянок переселились в казармы. Офицеры и сверхсрочники стали получать квартиры. Появились первые офицерские семьи, возвратившиеся из эвакуации.

Оживали и окрестные деревни. Пока что там, на пепелищах, преобладали землянки. Но уже кое-где слышался стук топора и визг пилы, и над землей начинали расти свежеоструганные срубы.

Главным для нас теперь стала боевая подготовка. В конце июля, например, 312-я батарея выполняла практическую стрельбу по морской цели. Стрельба была показательной. На нее собрали всех командиров батарей и дивизионов сектора.

После проведенного тут же предварительного разбора полковник Румянцев подозвал менд.

— Товарищ майор, — сказал Владимир Тимофеевич (недавно я надел погоны с двумя просветами). — Могу сообщить вам приятную новость. Вы назначаетесь командиром триста четырнадцатого отдельного артиллерийского дивизиона. Формируется он нашим сектором, а потом будет передислоцирован в Эстонию, на остров Аэгна.

Что и говорить, новость была для меня совершенно неожиданной. В моем сознании прочно утвердилось представление об отдельном дивизионе как о солидной воинской части, для руководства которой требуется большой и разносторонний опыт. Как правило, на эту должность назначались офицеры, прослужившие в береговой артиллерии много лет, побывавшие после командования батареей хотя бы на посту начальника штаба давизиона. Я же всего пять лет, как вышел из училища. Правда, три года из этих пяти выпали на войну, а это что-то да значило. И все же...

Поблагодарив коменданта сектора за доверие, я, однако, высказал сомнение, справлюсь ли с таким большим объемом работы.

— Главное — было бы желание, — улыбнулся Владимир Тимофеевич, — и поменьше ненужных сомнений. — Помолчав, он спросил деловым тоном: — А кого бы вы хотели начальником штаба к себе в дивизион?

Для ответа на этот вопрос мне не потребовалось больших раздумий:

— Капитана Юдина, если можно.

— Отчего ж нельзя, — ответил Румянцев. — Достойный офицер, вполне заслуживает продвижения. По моим наблюдениям, человек он вдумчивый и организованный, а для такой должности это важно.