Заложники - [13]

А на следующий день стало известно, что девочку отправили в психушку, что у нее это не впервые. А ему запал ее взгляд, отчасти напоминавший Никин, когда она т а к смотрела - словно что-то или кого-то видела. Ходил слух, что у нее сдвиг на сексуальной почве: где-то разделась и пошла по улице совершенно голая, а девочка была тихая, серьезная, училась хорошо...

Естественно, он волновался за Нику, которую, как она говорила, привлекал "тонкий мир", т о н к и й, и сама она становилась все тоньше, даже кожа просвечивала - голубоватая паутинка жилочек все заметней проступала, черты лица заострялись, будто она действительно освобождалась от плоти, сбрасывала постепенно ее с себя.

Ей снились странные сны, про которые она рассказывала еле слышным, самого себя пугающимся голосом. Три дня подряд к ней приходила ослепительно сияющая женщина, неземной красоты, в белоснежной одежде, с такой же белизны цветком в золотистых волосах... А внизу, под ней, плывущей в сияющем ореоле-облаке, творилось нечто босховское или дюреровское, и цветок окрашивался в багровые тона... Ника поняла этот знак как предупреждение: нужно было одолеть безумие, всю эту вакханалию земных страстей, засасывающую подобно болоту...

Она лежала рядом, в утреннем полумраке, теплая, но между ними уже струился холодок отчужденности, он невольно чувствовал себя принадлежащим к этому босховскому миру, тогда как она... Тоскливо становилось рядом с белизной ее сна, ее видения, ее порыва к чистоте... Как-то некстати он был здесь, наяву, разверзаясь как трясина.

Еще был случай, который должен был насторожить, и насторожил, но скорей все-таки был простым совпадением, чем-то вполне объяснимым, чего, однако, Борис объяснить не мог. Если, конечно, Ника говорила правду. А как проверишь?

Провернуть день назад, как кинопленку, не было возможности, даже в памяти, подробно, - день был суматошный, много людей, вызовы, совещания, встречи, звонки, пойди все упомни, а Ника точно называла время - около полудня, да, в двенадцать почти, где он был и что делал? Можно подумать, он смотрел то и дело на часы, больше ему заняться нечем было. Она может сказать. Ну скажи, если хочешь, хотя надоела ему уже эта ее ворожба. Ну... ты в это время с женщиной разговаривал, - вглядываясь ему в лицо, многозначительно произнесла она, - темные волосы, с небольшой горбинкой нос, тонкие длинные губы, подожди, не мешай, кажется еще родинка на щеке справа... И потом он эту женщину давно знает, даже еще до нее, до Ники, что-то у него с ней связано. Последнее - то ли вопрос, то ли утверждение, но глаза сощурились, глубина в них исчезла. Сейчас Ника была вся здесь.

Он тогда спросил: ты приходила ко мне?

Он мог бы спросить: ты следила за мной? Но это если бы что-то знал за собой, какую-то свою вину, но в том и дело, что ничего не было, просто встреча, и пожалуй, действительно около полудня, и женщину, Таю, он знал давно, точно, с ней, как заметила Ника, было связано... Большой, между прочим, кусок жизни.

Ника отрицательно покачала головой: не приходила. То есть не приходила в буквальном, физическом смысле. Но она догадалась, она почувствовала. В общем, дальше начиналась мистика, телепатия, колдовство, хиромантия и тому подобное, во что с трудом верилось, то есть не верилось совсем, но тогда, значит, Ника все-таки была поблизости, возможно, и случайно, иначе было не объяснить.

В самом деле, ведь и Тая возникла неожиданно, до этого они много лет не виделись, даже по телефону не общались, так что он был удивлен ее внезапному звонку, затем еще более желанию сразу же, не откладывая, увидеться, просто ей захотелось, нет, ничего не случилось, и тут же сказала, что заедет к нему в контору в одиннадцать. Однако появилась она скорее возле двенадцати, по своему обыкновению (когда это было!) опоздав. Да вот так просто, вдруг ее потянуло - столько лет прошло! Больше половины жизни прожито, дети почти взрослые... Защемило.

Значит, правда? - Никин взгляд потяжелел.

Хорошо, ну и дальше? Да, приходила старая знакомая, тысячу лет не виделись, пробегала неподалеку и решила заглянуть, узнать про жизнь. Ты и описала ее правильно, не знаю, как уж тебе это удалось, но дальше-то что? Он снова чувствовал себя подопытным кроликом.

Потом, позже. Ника призналась ему, что снова видела сон (опять сон!), не очень яркий, но вполне осязаемый: он идет рядом с некоей женщиной, или девушкой, по берегу - то ли реки, то ли озера, а может, и моря, хотя море она непременно бы узнала, море нечто особенное, солнце заходит и длинные тени от этих фигур, - ей вдруг стало грустно-грустно, как давно не было, такое острое чувство потери, да, именно потери... Днем же, около двенадцати, ее вдруг толкнуло изнутри, как бывает во время сна, после чего просыпаешься с неожиданным сердцебиением, она увидела женское лицо, а дальше все совместилось - то ночное с дневным, внезапная резкость, как при настройке бинокля.

Похоже, Ника тогда сама испугалась - настолько властно новое входило в ее, а значит, в и х жизнь, и его, Бориса, тоже невольно втягивало, как в воронку. Понимаешь, я сама сначала хотела, а теперь нет, мне страшно, ведь никаких преград, она сама себя боится, потому что любая мысль или видение, кажется, могут стать реальностью, через нее, даже вопреки ей: она ведь еще не умеет контролировать, по-настоящему, не научилась.