Заложники любви - [37]

— Не будьте такой самонадеянной, — выговаривала Элиза. — Лучше бы вы меня дождались, у вас еще мало сил.

— Я хотела принять душ, — объяснила Анна.

— Не волнуйтесь, к приходу вашего жениха вы будете чистенькой и свеженькой, как огурчик.

— Чистенькой быть приятно, — согласилась Анна, — но хотелось бы еще и похорошеть. Конечно, я не собираюсь на конкурс красоты и никогда не считала себя красавицей, но до аварии меня называли хорошенькой и привлекательной, да и я не содрогалась от ужаса и отвращения, глядя на себя в зеркало.

— У вас скоро все заживет, — успокоила ее Элиза.

Через час Анна, приняв с помощью Элизы душ и переодетая в свежую пижамку, благоухающая любимыми духами, а не надоевшими лекарствами, сидела в чистой постели и наслаждалась легким обедом. Элиза, считавшая своим долгом развлекать больную, сообщила Анне, что звонил Дэниел, спрашивал о самочувствии сестры и извинялся, что не сможет навестить Анну сегодня из-за неожиданно возникшего неотложного дела. Он обещал приехать к Анне завтра.

— У вашего брата удивительно приятный голос и манера общения. Он, наверное, очень мягкий и ласковый, — предположила Элиза.

— Когда захочет. — Анна усмехнулась. Теперь она уже помнила их яростные споры и решительность Дэниела. — Иногда я его побаиваюсь. Он может быть достаточно резким.

— Так часто бывает, — философски заметила Элиза. Она придирчиво осмотрела Анну, заботливо поправила подушки и встала. — Мне пора. Вам нужно что-нибудь?

— Нет, спасибо, — отказалась Анна. Элиза, конечно, милое существо, но Анна ждала Гарольда, и с каждой минутой ее нетерпение возрастало.

Наконец Гарольд стремительно вошел в палату. Выглядел он обеспокоенным, под глазами залегли тени, лицо осунулось.

— Привет, дорогая.

Он наклонился, намереваясь поцеловать Анну в щеку, но Анна подставила ему губы.

— Ты можешь даже обнять меня, только не слишком крепко, — храбро заявила Анна. Гарольд неуверенно обхватил ее плечи, и Анна засмеялась. — Не бойся, я не сломаюсь.

— Когда ты не будешь выглядеть так, будто переломишься пополам от легчайшего вздоха, я сумею забыть об осторожности, — пообещал он и, сев на придвинутый к кровати стул, взял Анну за руку. — Вчера я тоже приходил, но меня не пустили. Ты до смерти испугала меня. Снова!

— Прости. Я не хотела.

Анна сжала пальцами его руку, и глаза Гарольда засияли так, что страстные грёзы пробудились в Анне с новой силой, заставив ее прерывисто вздохнуть.

— Зато теперь ты меня помнишь! — торжествующе заявил Гарольд.

— Да, я многое начинаю вспоминать.

— И в том числе тот злополучный вечер, когда ты настояла на отъезде?

Анна смущенно кивнула.

— Сначала мне казалось, что наша близость приснилась. Сон был удивительно приятным и томительным, но потом…

— Что же было потом? — нетерпеливо спросил Гарольд.

— Потом я поняла, что сон потому так похож на реальность, что это было на самом деле.

— Вставай поскорее на ноги, и, как только ты выберешься отсюда, я докажу, что это был не сон, а невероятно прекрасная явь.

Анна доверчиво улыбнулась, тронутая пылом Гарольда.

— Не дразни меня, — пошутила она, — а то у меня опять подскочит температура.

К ее удивлению, Гарольд стал мрачнее тучи.

— Такое может случиться только из-за Фрэнка Освальда.

Анна нахмурилась.

— Ты в самом деле считаешь, что он виноват? Это было просто случайным совпадением. Не могла же у меня подняться температура из-за того, что он привел с собой малышку Хоуп!

— В чем я совершенно уверен, милая Энни, так это в том, что этот человек приносит тебе беду, — мрачно сообщил Гарольд. — Он, надо думать, скупил все цветы в соседних с больницей магазинах.

— Фрэнк милый и добрый, ему просто хотелось сделать мне приятное. Его племянница передала мне огромную открытку от моих учеников и подарок от ее родителей. Правда, я не помню, чем его заслужила.

— Ты несколько часов присматривала за ней в тот день, когда у ее матери начались преждевременные роды и ее отвезли в больницу, только и всего, — сказал Гарольд.

— Вот-вот, и Хоуп говорила то же самое. Это не слишком большое одолжение, — нахмурившись, заметила Анна и, указав на тумбочку, попросила: — Подай мне, пожалуйста, вон ту небольшую коробочку.

— Это тот самый подарок? — спросил Гарольд, передавая ей футляр.

— Да, обычная бижутерия, но, мне кажется, дорогая бижутерия. — Анна достала брошку из футляра и повернула ее к свету. Камни вспыхнули ярким голубым огнем. — Правда, симпатичная?

— Дорогая бижутерия? — Странная нотка в голосе Гарольда заставила Анну насторожиться. — Должен сказать тебе, милая Энни, что фамильное чутье Ролтонов тебе не свойственно. Я слышал об этой вещице от твоего брата, она была выставлена в его магазине. Именно эта брошь приглянулась твоему приятелю Фрэнку Освальду, и стоит безделушка около тысячи фунтов.

Анна отдернула руку от броши, словно от раскаленного угля.

— Не может быть! С какой стати дарить мне такой дорогой подарок!

— От чьего бы имени тебе ни вручили эту брошь, готов поклясться, что платил за нее Фрэнк Освальд. — Гарольд положил брошь в футляр и мрачно посмотрел на Анну. — Немедленно отошли ее.

— Не смей мною командовать! — возмутилась Анна. — Мне уже не восемнадцать, и я не буду беспрекословно слушаться тебя!