Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [82]

Многое из того, что можно с известным основанием отнести к недостаткам Н. И. Рыжкова, не производное его личных качеств, характера, воли, а во многом естественное порождение времени, в котором он сформировался и как человек, и как государственный деятель, и в особенности тех реальных условий деятельности Председателя Совета Министров, в которых он работал. Его деятельность последних лет и решения, им принимаемые, во многом проходили под влиянием двух объективных и все более противоречивых факторов, между которыми, как между жерновами, он находился и которым не смог противостоять. Одним из них было Политбюро ЦК КПСС, членом которого, и не самым влиятельным, он был. И второй фактор – Верховный Совет СССР, где необычайно властолюбивые левые и правые, порождение детской стадии отечественной демократии, проходили первые уроки своего всевластия и не могли отказать себе в удовольствии, чтобы поупражняться на бессилии и бесправии первого из подчиненных им глав исполнительной власти. На всю жизнь мне запомнилось, как представители так называемой исполнительной власти во главе с Н. И. Рыжковым месяцами пребывали в состоянии дворовых лакеев, приглашенных предстать перед ликом законодательной власти. Не только я, но всякий не утративший здравый смысл человек мог воочию наблюдать (телевидение предоставило эту возможность), насколько преобладала в этих демократических ритуалах видимая театральность парламентского спектакля и сколь многообразно было нравственное унижение людей, волею судьбы оказавшихся рекомендованными в состав правительства.

Понимал ли глава последнего советского правительства, насколько бесправной, беспомощной и беззащитной оказалась в ответственный для страны период радикальных реформ исполнительная власть? Думаю, понимал, ибо в силу тех обстоятельств, о которых я уже говорил, правительство просто не имело сил и возможностей выполнить те ответственные задачи, которые на него были возложены. Достаточно вспомнить лишь экономическую программу и то еще способное остановить инфляцию повышение цен, которое было предложено Н. И. Рыжковым в мае 1990 года и вызвало против него и правительства невиданный всеобщий гнев. Теперь мы все с горечью осуждаем свою недальновидность, как говорят: близок локоть, да не укусишь. Н. И. Рыжков и все его министры-заложники понимали тупиковое положение правительства, но изменить ничего не могли, так опутаны были они зависимостью от президента и Верховного Совета. Возвращаясь мысленно к тому времени, думаю: только ультиматум, открытый на всю страну бунт еще, быть может, могли стать ему помощниками в столь критическое для Отечества время. Однако на бунт – протест и прямое обращение к народу, ультиматум запутавшемуся вконец президенту – Н. И. Рыжков и члены его команды не были способны, ибо были воспитаны на послушании и дисциплине и никогда не имели даже относительной самостоятельности. Это правительство при всем его высоком профессионализме было приспособлено лишь исполнять чужую волю.

Все это было мною написано задолго до того, как Н. И. Рыжков опубликовал свою книгу «Перестройка: история предательств». Прочитав ее, я убедился – она лишь подтверждает все то, что мною сказано о Н. И. Рыжкове и его правительстве. Я согласен с автором в том, что в большом деле перемен большие и малые предательства, уступки, малодушие, компромиссы привели к утрате намеченных целей и ориентиров и обусловили ту катастрофу, свидетелями которой мы оказались. Однако не согласен я, что в этом первопричина поражения перестройки. Предательства с уступками в принципах только следствие, причина же – отсутствие воли и твердой собственной позиции, без которых государственный деятель, призванный служить своему народу и ответственный перед Отечеством за его судьбу, не может выполнить своего предназначения и обречен на поражение. И здесь может только облегчить, но не помочь признание своей вины, покаяние в неспособности выдержать характер и противостоять компромиссам Горбачева. «Не сумел, – с горечью признает Н. И. Рыжков, – противостоять. А ведь не один был – с командой единомышленников. С мощной командой, авторитетной до поры. Вот бы вместе да встать против… Не вышло». Признание – это подтверждение слабости воли, характера, а слабым браться за государственный штурвал державы, да еще на таком крутом повороте истории Отечества, противопоказано, ибо может принести ему неисчислимые беды и страдания.

Имею основание выразить сомнение и по поводу команды единомышленников. Единомышленники действительно были, а вот команды, связанной единой волей, коллективным разумом, если говорить о правительстве, не было. Чего не было, того не было. Совет Министров как совет, выражающий мнение министров, как коллективный орган никогда не функционировал. Таким органом еще в какой-то мере был Президиум Совета Министров, а сам совет практически даже не учитывал особое мнение министров, если оно вдруг и возникало, ибо никакого голосования вообще не практиковалось. Самые сложные и самые спорные проблемы решались чаще в узком кругу и мнения всего совета не выражали. Говорю об этом, ибо вижу в этом слабость, уязвимость Н. И. Рыжкова, его одиночество и беспомощность в те ответственные моменты, когда он должен был действовать от имени правительства.